Морально противоречивый
Шрифт:
Но если Адриан здесь…
Я поднимаю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бьянка спрыгивает с подоконника первого этажа, приземляется на ноги и ухмыляется мне.
— Ты, — я стискиваю зубы, не в состоянии даже придумать какой-либо ответ, потому что кто будет воспринимать синего человека всерьез?
Краска размазана по всему моему лицу и стекает по костюму, делая меня официальным почетным смурфом.
— Что ж, — начинает она с веселым выражением на лице, — твое желание исполнилось, — пожимает она
— Когда это я просил, чтобы меня покрасили в синий цвет? — сухо бормочу я, поднимая руку и вытирая немного слизи с глаз.
Сиси все еще смеется рядом со мной, но, когда она видит, что мне не совсем весело, то быстро достает салфетку, помогая мне убрать немного этого дерьма с лица.
— О, я не знаю, — Бьянка драматично закатывает глаза, — может быть, когда ты позвонил мне, рыдая, и попросил убить тебя тайком, чтобы ты этого не заметил?
Я хмурюсь.
— Я так говорил?
— Ты идиот, — немедленно отвечает она, доставая свой телефон и проигрывая запись.
— Просто избавь меня от страданий, Би, пока я не сделал чего-нибудь похуже… например, не пошел за ней.
Я сглатываю, смущенный тем, что меня вот так поставили в тупик, поскольку это явно мой голос. И хотя я ничего не помню об этом конкретном инциденте, то могу поспорить, что знаю, когда это могло произойти.
— Я был в плохом настроении, — бормочу я, но она делает еще один шаг и включает другую запись.
Ту, где я действительно плачу.
— Я не могу жить без нее…
Жар приливает к моим щекам, когда я понимаю, что не просто плакал. Я, блядь, рыдал.
— Сволочь, — бормочу я себе под нос.
— Звучит знакомо? — она выгибает бровь, зная, что она меня достала.
— Когда это было? — Сиси хмурится, вопросительно глядя на меня.
— Когда я отослал тебя, — бормочу я, — я, возможно, экспериментировал с наркотиками, с многими наркотиками, но я не очень хорошо это помню.
— И ты критиковал меня, — вмешивается Бьянка, и я все больше злюсь на нее.
Неужели ей действительно нужно было так сильно смущать меня перед Сиси?
Но сейчас у меня нет на это времени. Особенно когда мне нужно дать понять Сиси, что я не наркоман.
— Это был один момент слабости, — я поворачиваюсь к Сиси, хватаю ее за руки и призываю посмотреть мне в глаза. — И это было всего один раз. Клянусь, — говорю я ей, желая, чтобы она знала, что я не колюсь тайно.
Она поджимает губы, прищурившись, смотрит на меня.
Остальные разговаривают приглушенными голосами, или, по крайней мере, так это звучит, потому что все мое внимание сосредоточено на Сиси и ее реакции. Я не хочу, чтобы она думала, что у меня проблемы с наркотиками вдобавок ко всем остальным моим проблемам.
—
— Хорошо, может быть, это было несколько дней. Максимум неделя, — поправляю я, съеживаясь от собственного объяснения. — Но я не прикасался к нему уже несколько месяцев, Дьяволица. Клянусь тебе, — я показываю ей свой мизинец, чтобы она увидела, что я говорю серьезно.
Она не выглядит убежденной, но она переплетает свой мизинец с моим.
— Прекрасно. Ты сорвался с крючка, — говорит она, и я выдыхаю с облегчением. — Но только потому, что ты так чертовски мило плачешь из-за меня, — она наклоняется, чтобы прошептать.
— Сиси, — стону я. — Сколько раз я должен тебе повторять? Я не милый. — Потому что как любой уважающий себя мужчина может быть милым? — Ты можешь называть меня как угодно. Например, сексуальный, красивый… — я делаю паузу, чтобы подумать: — свирепый?
— Конечно, — с готовностью соглашается она. Почти охотно. — Ты чертовски милый, — продолжает она, тем самым прикончив меня.
Но когда она приподнимается на цыпочки, касаясь губами мочки моего уха, я ничего не могу поделать с тем, что она меня гипнотизирует.
— Не забывай, что синий — мой любимый цвет, — шепчет она хриплым, сексуальным голосом, и от этого с моим сердцем происходят странные вещи.
— Прекратите, влюбленные пташки, — голос Марчелло разрушает момент, когда он почти вырывает Сиси у меня из рук. — Я могу смириться с тем, что вы вместе, — он жестом указывает между нами, почти с отвращением, — но это не значит, что ты можешь ткнуть мне это в лицо, — говорит он, прежде чем быстро встать между нами двумя.
Улыбка угрожает растянуть мои губы, и я смотрю на Сиси, чтобы увидеть ту же реакцию.
— Черт возьми, Челло, ты выводишь чрезмерно заботливого брата на совершенно другой уровень, — растягиваю я, просовывая руку ему за спину и снова хватая Сиси за мизинец. Она едва может сдержать смех, когда смотрит на своего брата.
— Верно, Марчелло, — кивает она. — Я думала, мы договорились, что я взрослая и могу решать сама. Кроме того, мы уже женаты.
Я чувствую прилив удовлетворения в груди, когда слышу, как она защищает наши отношения, и когда я ловлю ее взгляд, то не могу не подмигнуть ей.
— Посмотрите, как вы все счастливы, — вмешивается Бьянка, выходя вперед, рука об руку с Адрианом.
Как будто она должна была говорить. Она забывает, сколько дерзости мне приходилось терпеть от нее в течение многих лет.
— Я должен сказать, что никогда не думал, что доживу до этого дня, Кузнецов, — смеется Адриан. — Ты женат? — он качает головой, как будто это самая нелепая вещь. — Должен сказать, долгое время я думал, что ты гей, — он пожимает плечами, лениво глядя на Бьянку обожающим взглядом.