Родился в провинциальной дворянской семье. Учился в Кембридже и в лондонской юридической школе Линкольн-Инн. Безуспешно пытался сделать карьеру, неудачно женился, рассорился с родичами, воевал в Нидерландах, где попал в плен. По возвращении в Англию опубликовал второе издание своих сочинений (первое вышло во время его пребывания на войне) под названием «Девизы Джорджа Гаскойна» (1575) или, в другом переводе, «Цветочки Джорджа Гаскойна». В сборник вошли не только его стихи, но и «Приятная повесть о Фердинандо Джероними и Леоноре де Валаско» – первый английский психологический роман о любви. В последние два года жизни написал и издал множество сочинений, в том числе «Благородное искусство псовой охоты» и назидательную поэму «Стальное зерцало».
Благородной леди, упрекнувшей меня, что я опускаю голову и не гляжу на нее, как обычно
Не
удивляйся, что твоим глазамЯ отвечаю взглядом исподлобьяИ снова вниз гляжу, как будто тамЧитаю надпись на своем надгробье.На праздничном пиру, где ты царишь,Мне нет утехи; знаешь поговорку,Что побывавшая в ловушке мышьСильнее ценит собственную норку?Порою надо крылышки обжечь,Чтобы огня не трогать даже с краю.Клянусь, я сбросил это иго с плечИ больше в эти игры не играю.Упорно, низко опускаю взглядПред солнцами, что смерть мою таят.
Два сонета из «Приятной повести о Фердинандо Джероними и Леоноре де Валаско»
I
Когда тебя узрел я, о Звезда, —Твой блеск и прелесть дивную твою,Признаюсь: я зажмурился тогда,Как трус невольно жмурится в бою.Когда я вновь раскрыть глаза посмел,Они еще спасти меня могли б,Вдаль ускользнув; но я в упор смотрел,Увы! – и засмотрелся – и погиб.Я словно птичка у сучка в плену,Которую схватил коварный клей:Чем судорожней лапку я тяну,Тем делается самому больней.Как видно, нет мне участи другой,Чем плен принять и стать твоим слугой.
II
Пред ней сидел я, за руку держа,«Помилосердствуй!» – умоляя взглядом,И вдруг увидел, как моя душаС соперником моим, стоявшим рядом,Переглянулась; усмехнулся он —Неверная улыбкой отвечала;Она не слышала мой горький стон,Соленых слез моих не замечала.Что ж! блажью женской я по горло сыт,Пора безумцу протрезветь немножко;Пословица, ты знаешь, говорит:И лучшая из кошек – только кошка.Все клятвы их, что манят простеца,Не стоят и скорлупки от яйца.
Колыбельная Гаскойна
Как матери своих детей Кладут на мягкую кроватьИ тихой песенкой своей Им помогают засыпать, Я тоже деток уложу, И покачаю, и скажу: Усните, баюшки-баю! — Под колыбельную мою.Ты первой, молодость моя, Свернись в калачик – и усни,Надежд разбитая ладья Уж догнила в речной тени; Взгляни: сутулый и седой, С растрепанною бородой, Тебе я говорю: прощай, Усни спокойно: баю-бай!Усните, зоркие глаза, Всегда смотревшие вперед, —Чтоб вас не обожгла слеза Мелькнувших в памяти невзгод; Зажмурьтесь крепче – день прошел; Каков бы ни был он тяжел, Вас ожидает гавань сна, И темнота, и тишина.Усни и ты, мой дерзкий дух, Не знавший над собой узды;Жар прихотей твоих потух И сумасбродные мечты; Клянусь тебе, за эту прыть Мне дорого пришлось платить; Угомонись на этот раз, Усни спокойно, – в добрый час!Ты тоже усмири свой пыл, Любвеобильный Робин мой,И трепетом бессильных жил Прошу, меня не беспокой; Пусть этим мучится юнец, А ты истратился вконец; Утихомирься, шалопай,
Улягся и усни. Бай-бай!Усните же, мои глаза, Мечты и молодость, – пора;Оттягивать уже нельзя: Под одеяла, детвора! Пусть ходит Бука, страшный сон — Укройтесь, и не тронет он; Усните, баюшки-баю! — Под колыбельную мою.
Филип Сидни
1544–1586
Родился в родовой усадьбе Пенхерст в Кенте. Учился в Оксфорде, после его окончания, по обычаю аристократических юношей, путешествовал по Европе. Отличился при дворе, с успехом участвовал в рыцарских турнирах, выполнял дипломатические поручения королевы. Был назначен комендантом Флашинга в Нидерландах, где и погиб в бою с испанцами. Его смерть имела, помимо Англии, и огромный европейский резонанс и положила начало культу Сидни как образцового рыцаря и поэта. Сидни – автор первого английского цикла сонетов «Астрофил и Стелла», напечатанного посмертно в 1591 году. Эта книга вызвала многочисленные подражания и породила так называемую «сонетную лихорадку» начала 1590-х годов. Он также является автором пасторально-рыцарского романа в прозе и стихах «Аркадия». Особое значение для английской литературы имеет замечательный трактат Сидни «Защита поэзии».
Расставание
Я понял, хоть не сразу и не вдруг,Зачем о мертвых говорят: «Ушел», —Казался слишком вялым этот звук,Чтоб обозначить злейшее из зол;Когда же звезд жестоких произволНаправил в грудь мою разлуки лук,Я понял, смертный испытав испуг,Что означает краткий сей глагол.Еще хожу, произношу слова,И не обрушилась на землю твердь,Но радость, жившая в душе, мертва,Затем, что с милой разлученье – смерть.Нет, хуже! смерть всё разом истребит,А эта – счастье губит, муки длит.
Из книги сонетов «Астрофил и Стелла»
«Не выстрелом коротким наповал…»
Не выстрелом коротким наповалАмур победы надо мной добился:Как хитрый враг, под стены он подрылсяИ тихо город усыпленный взял.Я видел, но еще не понимал,Уже любил, но скрыть любовь стремился,Поддался, но еще не покорился,И, покорившись, все еще роптал.Теперь утратил я и эту волю,Но, как рожденный в рабстве московит,Тиранство славлю и терпенье холю,Целуя руку, коей был побит;И ей цветы фантазии несу я,Как некий рай, свой ад живописуя.
«Как медленно ты всходишь, Месяц томный…»
Как медленно ты всходишь, Месяц томный,На небосклон, с какой тоской в глазах!Ах, неужель и там, на небесах,Сердца тиранит лучник неуемный?Увы, я сам страдал от вероломной,Я знаю, отчего ты весь исчах,Как в книге, я прочел в твоих чертахРассказ любви, мучительной и темной.О бледный Месяц, бедный мой собрат!Ответь, ужели верность там считаютЗа блажь – и поклонения хотят,Но поклоняющихся презирают?Ужель красавицы и там, как тут,Неблагодарность гордостью зовут?
«Ужели для тебя я меньше значу…»
Ужели для тебя я меньше значу,Чем твой любимый мопсик? Побожусь,Что угождать не хуже я гожусь, —Задай какую хочешь мне задачу.Испробуй преданность мою собачью:Вели мне ждать – я в камень обращусь,Перчатку принести – стремглав помчусьИ душу принесу в зубах в придачу.Увы! мне – небреженье, а емуТы ласки расточаешь умиленно,Целуешь в нос; ты, видно по всему,Лишь к неразумным тварям благосклонна.Что ж – подождем, пока любовь самаЛишит меня последнего ума.