Море житейское
Шрифт:
ИРКУТСК ЖЕЛТЕЕТ, Москва чернеет. Посмотрите на рынки. А вечером в метро? И жалко их даже, людей по кличке «гастарбайтер». Детство же было и у них. Тут-то им не родина, мы им чужие. Они ж сюда не в Третьяковку сходить приезжают. А нас за что теснить? Терпим.
Терпим, а опять во всем виноваты. И опять нас вопрошают: когда же мы уйдем из мировой истории. И опять мы отвечаем: уйдем вместе с ней. Г ибель России означает гибель остального мира.
Китай, китайцы, узбеки, корейцы заполнят просторы России. И что? Научатся валенки валять? На лыжах бегать? Свиней разводить? На белок охотиться? У оторванных от родины какая будет
СТАРИК, СТАРИК!
– кричит старуха.
– В наш дом влетела бляха-муха.
Вскочил старик, дал мухе в ухо.
– Орел старик!
– кричит старуха.
Сочинено, конечно, не про летающее насекомое. В подтексте то самое ребро, в которое лезет бес, когда седина в бороду. А в надтексте решимость юного старичка порвать с соблазном. И изгнание его. И радость жены, освободившейся от конкурентки.
ХУДОЖНИК БОРЦОВ
Андриан Алексеевич Борцов, земляк, роста был небольшого, но крепок необычайно. С женщиной на руках плясал вприсядку. Писал природу, гибнущие деревни. У него очень получалась керамика. И тут его много эксплуатировали кремлевские заказчики. Он делал подарки приезжавшим в СССР всяким главам государств. Сервизы, большие декоративные блюда. Где вот теперь все это? Уже и не собрать никогда его наследие. И платили-то ему копейки. Когда и не платили, просто забирали. И заикнуться не смей об оплате: советский человек, должен понимать, что дарим коммунистам Азии, Африки и Европы.
Старые уже его знакомые художники вспоминают его с благодарностью: он был председателем ревизионной комиссии Союза художников. «Всегда знали, что защитит».
Он всю жизнь носил бороду. «В шестидесятые встретит какая старуха-комсомолка, старается даже схватить за бороду. А я им: на парикмахерскую денег нет. Не драться же с ними. А уже с семидесятых, особенно с восьмидесятых бороды пошли. Вначале редко, потом побольше, повсеместно».
В моей родне ношение бород прервалось именно в годы богоборчества. Отец бороды не носил и вначале даже и мою бороду не одобрял. А вот дедушки не поддались. Так что я подхватил их эстафету.
Да, Андриан. Были у меня его подаренные картины, все сгорели. Но помню. «Калина красная», например, памяти Шукшина. «Три богатыря» - три старухи, стоящие на фоне погибающей деревни, последние ее хранители.
В РЕКЛАМЕ НА ТВ полуголая бабенка жадно обнюхивает плохо побритого мужчину. Оказывается, он - какое-то мачо, пахнет непонятно чем, но видно же - бабенка дуреет. Покупайте, мужчины, прыскайтесь, можно будет за женщинами не ухаживать: понюхают и упадут. Или другая реклама: румяный дурак, насквозь обалдевший от того, что сунул голову в капкан кредита. И третья: молодожены ликуют - они уже в клетке ипотеки. Пока изображают радость.
А сколько зрителей в эти часы, дни, годы превращаются в идиотов.
ПРАВОСЛАВИЕ НИКОГДА не ставило задачи сделать жизнь людей легче. Для православия главное, чтоб человек стал лучше. А станет лучше, то и любая жизнь ему будет хороша.
СОН О СТАРШЕМ нерожденном сыне. Плакал во сне и, проснувшись, продолжал плакать.
ЧИТАЕШЬ ИСТОРИЧЕСКОЕ или религиозное и постоянно указывается на утраченные тексты. «От его сочинений (святителя, богослова, философа) сохранилось только...» Но нам же хватает и сохранившегося. Пропавшие были, естественно, не хуже. И что? Библиотеки, и те горели, и доселе горят. С непрочитанными текстами. И нам хоть бы что.
ВНЕЗАПНО ВДРУГ вспоминается какое-то меткое выражение, которое, может быть, и не употреблял лет шестьдесят. А оно, значит, жило во мне.
Вот сегодня вдруг выскочило: «Не спрашивают - не сплясывай!» Это человеку, который суется что-то сказать, толком не вникнув в суть дела.
КАТОЛИКИ И МЫ - это два мира, потому что было два детства. У них только Рождество, оно у них и главное. У нас, конечно, тоже Рождество, его незабываемое морозное ликование, а у нас еще и ледяные крещенские проруби, но и, прежде всего, великий день - Пасха Христова. А она о чем? Она о победе над смертью.
Да и Рождество у них - это распродажа. И Санта Клаус для рекламы кока-колы.
Убогий у них быт. Замкнутый. Вот наши русские дома - какие резные окна, какие ставни, крыльца какие расписные. А у них, у них все внимание на двери. Запоры какие, засовы какие кованые. Видел я выставку такую. А видов наших замков там негусто. Я вообще из детства замков не помню. У них: мой дом - моя крепость; у нас: заходи, садись за стол.
И как они давали клятвы? Клали руку на эфес шпаги. Вроде красиво - слово рыцаря. Мы - прикладывая руку к сердцу.
Разница?
Есть большие отличия и в миропонимании меж нами и мусульманами. Да, единобожие. А кто для мусульман Аллах, воплощение чего? Справедливости.
Конечно, это хорошо. А вдуматься? Тогда будет справедливо пересажать всех несправедливо судящих, обманывающих. Тут буква закона. Но спасает ли закон? Милость выше закона или нет?
Наш Бог - это любовь. Это и прощение, и строгость, и терпение, все тут. Разница эта началась в первые века новой эры, когда западный мир стал жить по Писанию, из которого был вычеркнут Иисус Христос. Конечно, тогда чего ждать? Разница стала пропастью непонимания нас Европой. И нам еще говорят, что мы - Европа. Ну уж, увольте, в инкубатор не хотим. А считаете нас отсталыми, так от чего мы отстали? От безбожия? Слава Богу.
И все-таки, все-таки лучше чалма, чем тиара.
ХОРОНИЛИ АБРАМОВА. Человек из обкома не хотел давать выступить Василию Белову. Жена Абрамова, уже вдова, Людмила Александровна, ворвалась в комнату президиума, где нам повязывали траурные повязки для почетного караула, и во всеуслышание заявила: «Если не дадите слова Белову, я вам прямо у гроба скандал устрою!»
А тогда только что наши войска вошли в Афганистан. Не самовольно, отвечая на просьбу правительства. Теперь, по прошествии времени, понятно, что для нас-то это было трагично: сколько гробов разлетелось по Руси, но гибель Афганистана отодвинуло. Русских солдат - шурави -афганцы вспоминают с благодарностью.
И в моем родном селе есть могилы «афганцев» и, позднее, «чеченцев». В другом районе, сам видел, могила солдата в его родном дворе. Потребовала мать, чтобы цинковый гроб (не разрешили открыть) закопали во дворе. Потом совсем недолго пожила, еще ей и сорока не было. И цинковый гроб, и ее, деревянный, упокоились на общем кладбище.
Вот она - русская судьба.
Тогда Василий Иванович предсказал трагедию Афгана.
Выступал там и Гранин Даниил. Причитал: «Ах, Федя, Федя, как ты рано умер, а ты так много обещал». Ну не глупость? Кто же тогда за Абрамова написал трилогию «Пряслины»? «Две зимы, три лета»? «Аль-ку»? «Пелагею»?