Мороз К.О. Мэр Ёлкино
Шрифт:
Но кульминацией этого безобразия становится моя сова!..
Сука!..
Не знаю: ржать или рыдать.
– Ты что, трогала мою птицу? – мрачно спрашиваю, внимательно разглядывая разноцветный галстук-бабочку на толстой шее и новогодний, свисающий на морду лица колпак с помпоном.
– А? Да, мы с Аликом успели подружиться. Он клевый!
Альберт пучит желтые шары и изображает из себя святого великомученика.
«Может, я пока в чулане поживу?» – уязвленно
«Да щас. Я тут один вывозить должен?»
«Су-ка…»
Отворачивается к стене, обиженно взмахнув помпоном, а я, с опаской посмотрев на Нику, иду на кухню. Не девка, а петарда. Сову незнакомую переодела. Надо же!..
Я в шоке.
Врубив подсветку, проверяю размороженное мясо в тазике и недовольно смотрю на объемный пакет на столе.
– Это что еще такое? – приоткрываю белый целлофан.
– А… Это я за продуктами съездила, – поднимает взгляд от мобильного телефона и улыбается. – Какой Новый год без оливье?
Мрачно наблюдаю за тем, как она неохотно поднимается и подходит ко мне. Выкладывает на стол ветчину, банку с зеленым горошком, яйца, картофель, морковь и свежие огурцы.
– А это зачем?
– В оливье.
– Кто ж его со свежими огурцами делает?
– А с какими надо?
– С солеными… – достаю из холодильника стеклянную банку и тоже ставлю на стол.
– Вот еще! Отстой полный, – фыркает и облизывает губы.
Я за поддержкой обращаюсь к Альберту, но он так и продолжает громко сопеть и смотреть в стену.
Обиделся.
– Что значит отстой? – начинаю спорить. – Классический советский рецепт оливье как раз с солеными огурцами. Свежих в Советском Союзе зимой просто не было.
– Советский Союз? Вам виднее, – закатывает глаза, коза. – Меня тогда еще не было!
– При чем тут…
Осаживаюсь, понимая, что начинаю злиться.
Девчонка-то хорошая. И лекарства привезла, и ухаживала за мной, пока в отключке был. Пусть делает как хочет. Молча наблюдаю, как она встает на цыпочки и тянется за кастрюлей. Моет картошку с морковью, а потом просит включить плиту.
Ника берет разделочную доску и нож. Садится напротив и сосредоточенно вскрывает палку колбасы. Аккуратистка она. Сразу видно – медик.
Я, попивая воду, отмечаю, что у нее красивые ровные пальцы без уже привычного пластмассового маникюра. Как так? Просто ухоженные розовые ноготочки. Даже без лака. Я таких сто лет не видел.
Вспоминаю вчерашний вечер.
Какой идиот сказал ей, что она фригидная? В моих руках она загоралась и вспыхивала как спичка!.. Правда, я потом полночи думал о том, сколько же ей лет?.. Приехала сюда за рулем – значит, должно быть больше восемнадцати. Хоть это радует.
Вышел до машины, чтобы найти документы
Зачем она ее забрала?..
Надо бы выяснить.
Но сначала решим другой вопрос. Животрепещущий в моих штанах. Иначе я в душ бегать замахаюсь.
Возвращаюсь в спальню и нахожу свои короткие спортивные шорты и черную плотную футболку с яркой надписью: «Елкино – наше будущее и будущее наших детей».
– Переоденься, – вежливо прошу, складывая вещи рядом.
Ника бросает внимательный взгляд на меня, благодарит и вытирает салфеткой руки.
Уходит наверх.
Мы с Альбертом, как два дебила, смотрим ей вслед.
– Что таращишься? – замечаю тоскливый птичий взгляд. – Так целее будет…
Глава 10. Альберт в шоке…
– Ты с этим деревенским мэром на Новый год решила остаться? – в голосе моей подруги слышится неподдельный ужас.
– Ага, – бурчу в трубку, не сводя взгляда с сильных мужских рук, уверенно нарезающих мясо. Это завораживает.
– Но зачем, Ника? Ты ведь знаешь, что тебе будет, если…
– Я не могу иначе, – перебиваю слабо. – Просто… ему нужна медсестра.
– Ой, сердобольная ты моя. А тебе кто нужен?
Костя вдруг смотрит на меня сердито, одним взглядом вызывая тахикардию.
– А мне, Катька, кажется, срочно нужен врач…
– Ну и дура…
– Пф. Сама такая!..
Опустив телефон на стол, мило улыбаюсь и быстро заправляю выбившуюся прядь за ухо.
– А как вы здесь оказались? – закинув ногу на ногу и подперев подбородок ладонью, спрашиваю.
– Конкретно на этом стуле?
– Ну в Елкино, конечно!..
Костя неспешно втягивает в легкие воздух. По ощущениям, где-то литров сто. Будто они у него безразмерные или резиновые. А затем медленно выдыхает уже переработанный газ.
Обычно мужчины делают так, когда их что-то раздражает.
С отцом бы я остановилась.
А вот всегда спокойного Константина Олеговича хочется периодически тыкать палкой. Просто он тогда выбирается из своей благоустроенной, одноместной ракушки и превращается в самого настоящего альфача. Р-р-р…
– Вы же в Нижний Новгород собирались? – скромно ему напоминаю. – Мэром!
Смотрю на него во все глаза.
Нет, это ненормально, что он мне так нравится.
– А ты откуда знаешь? – громыхает, продолжая работать ножом.
Затем поднимает разделочную доску и скидывает с нее нарезанное мясо в миску.
– Я все понял… Телефонный разговор в администрации вчера подслушала. Ай-ай-ай…
– Невежливо было заходить, пока вы разговаривали.
– А подслушивать, значит, вежливо, Ника?