Морская дорога
Шрифт:
Три женщины Эрикова семейства сидят вместе с мужчинами за высоким столом. Тьёдхильд — зрелая, высокая женщина с прямой спиной. Она мало говорит, больше наблюдает за гостем, смотрит на своего сына Лейфа, и время от времени поглядывает на бесстрастное лицо Эрика. Фрейдис, родная дочь Эрика приехала в Братталид сегодня утром, сразу, как только до Гардара долетела весть о торговом корабле, прибывшем в Братталид. Она прибыла без мужа, Торкеля, ему совсем нет дела до корыстных замыслов жены. Третья женщина — Гудрид, невестка Эрика, овдовевшая почти год назад. Как и положено дочери, она управляется по хозяйству, и делает это гораздо ловчее Фрейдис. С виду они с Фрейдис приветливы друг с другом, как настоящие сёстры. Но Фрейдис замужем
За менее почётным столом разместилась команда прибывшего корабля, они без устали рвут зубами и кромсают ножами свежую тюленину и лососину, запивая пищу кислым молоком, будто у них бездонные желудки.
Торфинн Карлсефни бывалый торговец, по его лицу не скажешь, о чём он думает. Он ведёт себя открыто и дружелюбно, но ещё ни словом не обмолвился ни о ценах на свои товары, ни и о причинах, которые заставили его забраться так далеко от оживлённых торговых путей. Кажется, он поглощён разговором с Лейфом, но иногда, стрельнув глазами, оглядывает комнату. Какое-то время он смотрит на Гудрид, чуть позже его взгляд снова возвращается к ней, и снова.
Он приплыл в Братталид в конце лета, и, конечно же, его пригласили перезимовать с нами. Лейфу сразу понравился Карлсефни, они ранее слышали друг о друге, так что Лейф оказывал гостю особое радушие. К тому времени Эрик состарился и стал крайне раздражительным, но вскоре он привлёк внимание Карлсефни. Оба говорили на одном языке, оба — проницательны, знают, как вести дела, чтобы добиться желаемого. Наблюдать за ними — всё равно, что следить за игрой в шахматы. Эрик сделал первый ход. Он ушёл в себя и молчал примерно неделю, пока Карлсефни прямо не спросил его, он оскорбил ли он чем-нибудь хозяина Братталида, находясь у него в гостях.
— Нет, — сказал Эрик. — Совсем нет. Это не так. Но мне стыдно, что я не могу оказать тебе подобающий приём. Мы живём здесь небогато, — сушеная рыба, тюленина и кислое молоко, вот и всё, чем мы питаемся зимой. Но я знаю, ты привык зимовать в Норвегии, и не могу угостить тебя блюдами, которые принято подавать на пир в честь Йоля. Ты можешь оскорбиться из-за такого убогого приёма.
— Если это всё, то нет никаких недоразумений, — тут же ответил Карлсефни. — У меня на борту вина из Рейнской области, специи из Руси и зерно последнего урожая из Балтии. Пока я нахожусь у тебя в гостях, всё, что у меня есть — твоё. Я буду рад отблагодарить тебя, предоставив всё необходимые припасы для устройства зимних праздников.
Услышав это, Эрик сжал его руку. — Такой человек, как ты, мне по нраву, — ответил он Карлсефни. — Я принимаю твоё предложение, и теперь мы сможем угостить тебя как полагается.
Итак, за стоимость половины своего груза, Карлсефни основал в Братталиде зимнюю факторию и получил хорошую прибыль, торгуя с поселенцами, живущими вблизи Братталида, скупая шкуры белых медведей, тюленей, бивни нарвалов и моржей, всё то, что добыли в том году на охоте. Я уверена, всё вышло так, как он и задумывал, и всё это время он создавал хороший задел на будущее. Сейчас из Норвегии в Гренландию ходят всего несколько кораблей, и один из них принадлежит моему сыну, это часть наследия его отца, ведь именно Карлсефни положил этому начало. Никому до него не приходила в голову мысль отправиться из Норвегии прямиком в новое поселение. И конечно, прямая связь с Норвегией изменила жизнь людей в Зелёной стране. Для нас прямая торговля с Норвегией была гораздо выгодней, чем через Исландию, ведь нам требовались те же товары, что и жителям Исландии, и поэтому мы вынуждены были платить за всё двойную цену. Видишь ли, мы не могли снарядить собственный корабль. У нас почти не было древесины, а на тех лодках, что у нас были, мы отправлялись в охотничьи экспедиции на север, ведь если бы не охота, мы бы умерли с голода. Все наши люди трудились на фермах или охотились, так что Карлсефни рассчитал всё верно
Он не собирался идти дальше Братталида, но той зимой произошли два события, которые открыли новые возможности. Первым стал недавний разговор с Лейфом о Винланде. Долгие годы планы Лейфа насчёт Винланда казались неосуществимыми, по той же самой причине, по которой мы не могли напрямую торговать с Норвегией: у нас не хватало возможностей. Карлсефни пришёл в Гренландию на самом большом корабле среди всех, что там были, у него была полная команда, и все в добром здравии. Карлсефни очень хорошо заботился о своих людях, как и о любом своём имуществе.
Прежде чем мы узнали, что привело Карлсефни в Гренландию, выпал первый снег. Он упомянул, что по пути в Братталид его пригласили в Дюрнес, навестить Снорри Торбрандсона.
— Ты хорошо знаешь его? — спросил Лейф.
— Я знаком с ним много лет. Я повидался с ним и с Торлейфом, они отправились сюда, как раз перед моим отъездом в Норвегию.
— А ты упоминал в разговоре с ним, что намерен навестить его в Гренландии?
— Мы не исключали этого.
Вскоре выпал хороший, хрустящий снег и Лейф вместе с Карлсефни отправились на юг в Дюрнес. Я стояла вместе с Тьёдхильд в хлеву и наблюдала, как две тёмные фигурки на лыжах удаляются прочь, словно движущиеся лунки на фоне белой пустоты замёрзшего фьорда. Они отсутствовали две недели, а когда вернулись, все их разговоры были лишь о Винланде. Конечно же, я не знаю точно, что Снорри и Лейф наговорили Карлсефни, сам он был, как обычно, немногословен, и по крайней мере, не показывал ничего, что творится у него на душе.
Я упомянула о двух вещах. На самом деле, Карлсефни приехал сюда из-за меня.
Будучи дочерью Эрика, я представляла собой выгодную партию. Я владела Стокканесом, усадьбой в прямой видимости от Братталида, где распоряжался мой управляющий Торстейн Чёрный, а кроме того, у меня было большое имение в Санднесе. Через меня можно было породниться с самым могущественным хёвдингом в Гренландии. Ничто не могло настолько упрочить положение Карлсефни на западе. Но я льстила себе. Я знаю, дело не только в этом. Когда Карлсефни приехал, он не собирался жениться. Он смотрел на меня совсем не так, как Торвальд с Торстейном, которые бросали плотоядные взгляды. Карлсефни глядел скорее отвлечённо, никогда не задерживая взгляд надолго. На следующий день после возвращения из Дюрнеса, он заговорил со мной, чем немало меня удивил. В тот момент я сидела в общем зале, а не в женской комнате, как обычно. Я решила воспользоваться отсутствием мужчин и разложила на одном из больших столов полотно, чтобы вырезать подходящий кусок для новой рубашки. Когда вошёл Карлсефни, я начала собирать свои принадлежности, чтобы освободить комнату, но он остановил меня.
— Нет, останься, — сказал он. — Ты не сможешь сделать ровный разрез, если свернёшь ткань.
Я не смогла сдержать улыбки. — Ты разбираешься в пошиве одежде?
— Конечно. — Он сел на скамью рядом со мной и стал наблюдать, как я надрезаю ножом ткань, а затем аккуратно отрываю кусок.
— Я рада, что ты привёз лён, — сказала я, немного помолчав. — Я никогда раньше не носила льняную одежду.
— Льняная одежда не согреет тебя здесь.
— Ничего, я могу поддеть столько шерстяных вещей, сколько хочу.
— Было бы лучше, если бы тебе не пришлось этого делать.
Я промолчала. Его последние слова могли бы показаться нескромными, но я привыкла общаться с людьми, которые выражались ещё более прямо.
— Я слышал, ты жила в Западном поселении, — сказал он вскоре.
— Я провела там одну зиму, и это была худшая зима в моей жизни. Я мало что там видела.
— Да, я знаю. Мне жаль. Но у тебя там есть поместье, значит, однажды ты вернёшься туда?
— Я ни разу не видела Санднес, — сказала я ему. — Торстейн ездил туда каждый год. Этим летом туда ходил Лейф и привёз оттуда всё необходимое.