Морская ведьма

Каминский Андрей Игоревич

– Ягморт!- выкрикнул Освальд, перекрикивая всеобщий гвалт,- станцуй с нами!

– Он не оставляет желания посвятить меня в свою веру,- хмыкнул великан,- и хотя ему это вряд ли удастся, его настойчивость достойна поощрения.

Он поднялся во весь свой исполинский рост, скидывая доспехи , обнажая мускулистый торс. Словно черный ворон в стаю чаек, ворвался он в круг пляшущих, гогоча и тиская полураздетых юнцов и девиц. Эдмунд брезгливо поморщился, видя, как огромная лапа бяьрмийца, взъерошила светлые волосы прильнувшего к нему Освальда.

– Не смотри на них,- прошептала Уна, обнимая руками его шею,- смотри на меня.

Эдмунд обвел взглядом зал- половина пирующих покинула его, вокруг остальных вились полураздетые

танцовщицы и даже волхвини, похоже, потеряли свою суровую надменность. То же что происходило в центре зала и вовсе не хотелось созерцать. Эдмунд привлек к себе жрицу Фрейи, обнимая ее левой рукой, в то время как правая уже задирала юбку, проникая меж сжатых бедер. Томный стон сорвался с алых губ, когда сразу два пальца ворвались в истекавшую влагой расщелину и принц закрыл женщине рот жадным требовательным поцелуем.

Рисса

Раскат грома сотряс небо и яркая молния пролегла меж черных туч. Крупные капли забарабанили по стеблям густых зарослей, потоки воды мигом заполняли лиманы и протоки раскинувшихся на много миль плавней, мигом превращая весь край в одну бескрайнюю водную равнину.

Молодая самка шакала вывалилась из камышей, волоча округлившийся живот с набухшими сосками. Дождь застал ее врасплох, затопив прежнее логово и сейчас, повинуясь неумолимому инстинкту, самка искала сухое место, чтобы освободиться от бремени распирающему чрево. Завидев поваленную иву она из последних сил рванулась, чтобы упасть с бессильно вываленным языком в огромном дупле в ее боку. Бока самки ходили ходуном, тело корчилось в родовых спазмах, будто в унисон раскатам грома и вспышкам молний. Не в силах больше выдержать этой смеси боли и страха за будущее потомство, самка шакала задрала острую морду и отчаянно завыла, стараясь воем заглушить буйство стихии.

Рядом простирался небольшой лиман,- почти обмелевший в недавнюю засушливую пору, сейчас он стремительно заполнялся бурлящей водой. Огромные пузыри вздувались и лопались, клочья тины и ряски клокотали мутных водоворотах, когда среди них вдруг всплыли тонкие светлые нити. Новый раскат грома сотряс небо, новый спазм скрючил тело самки, исторгнувшей из окровавленного чрева первый дрожащий комочек и в этот же миг вода в будто взорвалась взбаламученной и тиной. Вспышка молнии озарила выходящую на берег прекрасную обнаженную девушку с светящимся ярко-синими глазами. Длинные светлые волосы липли к точеным плечам, тогда как потоки дождя, смывали с белого тела налипший грязь и сор. Слабая улыбка искривила губы девушки, когда она увидела тяжело дышавшую суку, разрождавшуюся третьим детенышем. Желтые глаза блеснули тревогой, верхняя губа вздернулась, обнажая острые зубы, когда вынырнувшая из заводи девушка, подошла к дереву. Не обращая внимания на приглушенное рычание, девушка присела рядом и протянула руку, касаясь вздыбившейся шерсти. Странным образом это успокоило самку, принявшуюся энергично вылизывать детенышей. Девушка вновь улыбнулась, что-то прошептав над скулящими щенками.

Гроза подходила к концу - все тише звучал гром, все слабее стучал дождь по листьям и, сквозь расступавшиеся тучи уже проглядывало солнце. Девушка гибко поднялась на ноги и, бросив последний взгляд на шакалье семейство, исчезла в камышах.

Отодвигая камышовые стебли, поминутно хлопая себя по рукам и ногам, отгоняя комаров и прочий гнус, Рисса пробиралась сквозь плавни. Дочери Нектона Макморна не к лицу было высказывать страх и все же ей было сильно не по себе в этом душном влажном мирке из густых зарослей, проток и лиманов. Ей казалось, что она уже оглохла от оглушительного пения лягушек, не прекращающегося ни на миг. Ее обнаженное тело покрывали расчесы от укусов комаров и пиявок, губы непрестанно шептали проклятия, с пожеланиями провалится всему этому болоту в пасть Нидхеггу. Однако Черный Дракон не очень-то жаждал принять в своей бездне, казалось бы, столь подходящее для него место и Рисса волей-неволей шла сквозь незнакомую и враждебную местность. Несколько раз она чуть не забредала в трясину - только сверхъестественное чутье позволяло ей избежать опасности. Впрочем, были здесь и иные опасности - то и дело ей попадались ядовитые змеи, пару раз она едва-едва уклонилась от диких кабанов.

Под вечер она столкнулась и с местными жителями - даже предчувствие не помогло ей обнаружить сторожевой шалаш, столь тщательно укрытый среди камышей, что он казался частью здешних зарослей. Впрочем,

вряд ли ей удалось подобраться незамеченной- лягушки со всех сторон орали в таком множестве, что усмирить их не удалось бы и магией. Но и того кто сидел в шалаше застал врасплох вид грязной обнаженной девушки, внезапно вышедшей из камышей- может поэтому он и не стал стрелять в нее из лука, решив захватить ее живьем.

Что-то мерзко свистнуло в воздухе, и девушка, бросившаяся было в камыши, ухватилась за петлю, захлестнувшую шею. Послышался злорадный смех, что-то сильно дернуло , сбивая Риссу на землю, втаскивая в болотное укрытие. Спустя мгновение в ее волосы вцепились крепкие пальцы, задирая ее голову кверху. На Риссу уставилось молодое лицо, с едва пробивающимися на верхней губе рыжеватой поросли. В серых глазах юнца читалась смесь удивления, опаски и похоти. Что-то выкрикнув на языке, показавшимся Риссе смутно знакомым, он скривился и ухватился за голую девичью грудь.

Что случилось потом Рисса плохо помнила. В глаза будто плеснуло алой горячей влагой, , в голове помутилось. Будто со стороны она услышала яростное рычание - лишь потом девушка поняла, что оно вырывается из ее оскаленного рта, а сама она лежит на слабо шевелящемся теле, булькающего кровью из разорванного горла. Правая его рука сжимала рукоять плетки конец которой еще обвивал ногу Риссы.

В шалаше девушка внимательно рассмотрела убитого парня. Первое впечатление оказалось верным - молодой, совсем зеленый юнец, с рыжевато-каштановыми волосами. Его шапку- вытертую, покрытую разноцветными заплатами, под цвет зарослей, - Рисса не долго думая, нахлобучила шапку на голову, упрятав под ней светлые волосы. После она стянула с мертвеца потертую рубаху из серо-зеленого сукна и такого же цвета штаны. На ногах обнаружились странные туфли без каблуков из кабаньей кожи, щетиной наружу. Ограбив покойного, Рисса пошарила в шалаше и нашла мешочек с сухарями и вяленым мясом. Тут же валялась и небольшая фляга, в которой плескалось что-то вроде скисшего молока, вполне годного для питья. Наскоро перекусив, Рисса еще раз внимательно осмотрела тело, сняв нож и лук. Пошарила по карманам, но больше ничего интересного не нашла. Она уже хотела уйти, когда ее внимание привлекла фигурка, свисающая с кожаного шнурка на шее юноши. Рисса поднесла ее к глазам и выругалась сквозь зубы - это была бронзовая фигурка странного существа, полурыбы-полузмея с оскаленной пастью. Теперь она, наконец, поняла, где очутилась.

И не сказать, чтобы это знание сильно подняло ей настроение.

Копаясь в библиотеке старого Эоганна Рисса наткнулась на толстую книгу оказавшуюся карфагенской копией старого византийского трактата, неведомыми путями оказавшаяся на Севере. В том трактате, описывавшем северные владения Ромейской империи, говорилось и об истории ее соседей. Там же упоминалось и о том, как почти пятьсот лет назад князь другувитов Судислав поднял свой народ против хазарских шахов. Тридцать лет шла та война, в которой пал и сам Судислав и его сыновья. Без числа было казнено восставших дреговичей, а тех, что остались в живых- хазары выселили из родных лесов и болот, расселив по восточному берегу Меотиды, средь зихов и касогов. Так и смешались славяне с касогами, приняв имя последних и породив народ - касаков, расселившийся по берегам реки Псицы. В глубине камышей и на склонах поросших лесом холмов, касакский народ дождался падения Хазарии, выстояв в кровавых стычках с греками, беловежцами и торками, пережив меркитское владычество и сейчас, обретя независимость, проживал в своей угрюмой замкнутости, настороженно и враждебно относясь к чужакам. Жили касаки земледелием и рыбной ловлей, те из них, что расселялись в степи занимались скотоводством и разбойными набегами, те что ближе к морям - промышляли пиратством. По всем берегам Черного моря ходили жуткие слухи о кровавых обрядах посвященных водяным духам, лиманным девам и их прародителю - владыке всех вод земных и небесных, именуемому Кодошем и Цмогом.

Именно в этот край угодила Рисса, силой могучего, не понятного и ей самой колдовства.

После смерти сторожевого плавни словно ожили: Риссе то и дело приходилось прятаться в камышах от отрядов высоких, широкоплечих мужчин, с рыжими и черными волосами. Большинство касаков носили такой же наряд, что и убитый Риссой юнец, но у некоторых она замечала кольчуги. Однако в целом, касаки не обременяли себя доспехами. Настороженные глаза ощупывали заросли, не упуская ни единой мелочи, ноги ступали так уверенно, будто знали на ощупь тут каждую пядь земли- да скорей всего так оно и было.