Морские были
Шрифт:
Утром в середине июня проглянуло солнце, и с первыми признаками долгожданной погоды над ясной линией горизонта курилы увидели силуэт корабля...
...Вопросы мичмана Мура японскому офицеру и его ответы переводил курил Алексей. Головнин не сразу увидел переводчика. Курил стоял на коленях, не решаясь поднять головы, запыленный и черный, как камень.
– Прикажите этому человеку подняться, - сказал Головнин.
– Где видано такое, чтобы переводчик стоял на коленях?
Мичман резко обернулся, выпрямился, козырнул. Японский офицер
– Переводчик боится японцев. Он не решается подняться с колен... Я думаю, эти курилы, страшно напуганы.
Но японский офицер уже не обращал внимания на курила. Он вдруг стал очень вежливым и, улыбаясь, любезно приглашал Головнина в свое жилище.
В жилище, сидя на циновке, уставленной различными угощениями, японец несколько раз пытался узнать, с какой целью прибыл сюда русский корабль, но Головнин словно не замечал этого.
– Нам нужны дрова и пресная вода, - сказал он.
Японец что-то ответил огорченно.
– Дров нет, воды нет, - перевел Алексей и добавил от себя: - Он только говорит так. Надо быть осторожным, начальник...
Головнин обернулся к курилу. Тот смотрел растерянно.
– Он есть плохой...
Через несколько минут капитан поднялся с циновки.
– Очень жаль, - сказал он, обращаясь к японцу, - что вы не можете снабдить нас дровами и пресной водой. Нам придется поискать другую, более подходящую бухту...
Он не был уверен, что Алексей с точностью переведет эти слова. Но японец понял и спросил озабоченно:
– Куда вы собираетесь идти?
– На поиски нужной нам бухты.
– Вам нужно идти на западный берег острова, посоветовал японец, - в Урбитч. Там есть и вода, и дрова, и магазины...
Переводя его совет, Алексей снова добавил:
– Там есть много солдат япони...
Уже в шлюпке, по пути к "Диане", Головнин заметил Новицкому:
– Для нас самое главное, чтобы японцы не знали об истинных целях нашего прибытия. Нисколько не сомневаюсь, что они сделали бы все возможное, чтобы помешать нашей работе.
В течение трех суток "Диана" курсировала вокруг острова Уруп, и Головнин успел положить его на карту, исправив неточности прежних описей. Была нанесена на карту и часть острова Итурупа. В этом южном районе гряды у экспедиции оставалась еще очень важная задача: опись гавани и пролива, отделяющего остров Кунасири от Мацмая. Никто из опытных моряков в этом проливе не бывал, а на картах русских промышленников, составленных на глаз или по памяти, имелись грубые ошибки.
На обратном пути к Итурупу шлюп вошел в густую пелену тумана. Весь дальнейший путь лежал во мгле.
Огорченный потерей времени, Головнин решил отыскать гавань Кунасири, где, кстати, как уверял оставшийся на шлюпе курил Алексей, можно было получить пресную воду и купить продукты.
Непроглядный
Вечером в начале июля "Диана" осторожно вошла в пролив Кунасирской гавани и остановилась. Головнин решил ждать до утра.
Прошло немного времени и на обоих мысах, справа и слева от шлюпа, вспыхнули высокие костры.
– Гавань оберегается, как видно, очень зорко, - заметил Рикорд. Устроились на чужой земле и чувствуют себя, конечно, неспокойно: а вдруг опять нагрянут решительные люди вроде Давыдова и Хвостова?..
В сутеми вечера Головнин пытался рассмотреть в подзорную трубу селение в глубине гавани, но видел только дальние силуэты.
Костры у входа в гавань полыхали до самого утра. А когда с восходом солнца шлюп двинулся по спокойному разливу бухты к берегу, оттуда одновременно грянули две пушки. Ядра вспенили воду далеко от шлюпа.
– Что это означает?
– изумленно спросил Рикорд, вглядываясь в крепость, видневшуюся на взгорке.
– Не думаю, чтобы это был салют, - заметил капитан.
– Значит, угроза? "Не приближайтесь"?
– Сейчас выясним обстановку, - сказал Головнин.
– Прикажите спустить шлюпку. Со мной отправится штурманский помощник Средний, четыре матроса и переводчик.
– А если это связано с опасностью, Василий Михайлович?
– Мы не можем отказаться от описи гавани. И второе: нам нужно пополнить запасы. Неужели эти непрошенные гости откажут в продаже хотя бы небольшого количества продуктов?
Шлюп отдал якоря в двух километрах от берега. Утро было ясное, тихое, необычное для этих мест. Дальние горы, казались сложенными из синьки.
Стремительно разрезая волны, шлюпка приближалась к молчаливому берегу, на котором, сколько ни всматривался Головнин, не было заметно ни единого человека.
До линии слабого прибоя оставалось не более пятидесяти саженей, и Головнин уже наметил место для высадки, когда над самой шлюпкой с урчанием пронеслось ядро... Все батареи крепости открыли огонь, - высокие всплески окружили шлюпку, что-то глухо ударило в подводную часть борта.
"Наверное, пробоина", - подумал Головнин и приказал гребцам развернуться. Послушная веслам, шлюпка круто развернулась и понеслась обратно к "Диане". А вокруг ложились ядра.
– Плохо... Очень плохо стреляют, - сказал капитан, усмехнувшись матросам.
– Такую близкую цель с первого залпа следовало бы накрыть! И заряжают очень медленно... Ну, подлые пираты, было бы у меня на то разрешение, - проучил бы я вас!
Навстречу капитанской шлюпке от "Дианы" уже мчались вооруженные гребные суда. При первом залпе японских пушек Рикорд послал их на выручку Головнину. Помощь, однако, уже не требовалась, - шлюпка вышла за дистанцию обстрела неповрежденной.