Морской волк. 3-я Трилогия
Шрифт:
— А как же новообретенные? — спрашиваю я. — Слышал, что предполагается Словакию в СССР включить. Да и здесь, на севере — Нарвик чем считаться будет?
— Областями Советского Союза, — серьезно отвечает Пономаренко. — С некоторыми культурными отличиями, вроде языка. Но чтобы все живущие там прежде всего чувствовали себя гражданами СССР, обязанными ему служить. Пока мы будем сильны, это будет не в тягость, а в радость. И опустятся различия, даже в собственных глазах, до уровня конвиксий, как им и положено быть.
О многом еще поговорить успели. Благо шум от моторов такой, что рядом сидя, еще слышно нормально, а поодаль
Прибыв на Севмаш, иду в «бригаду строящихся кораблей». Еще мне Курчатов нужен, проверка реактора по его части, и кое-какое оборудование. И с заводом договариваться, кого могут отпустить в выездную бригаду — тут понятно, что энтузиазма не будет. И сталкиваюсь с Аней. Хотел к ней чуть позже зайти — но она в штабе оказалась. А обычно, когда «Воронежа» у стенки здесь нет, как мне сказали, Анечку гораздо легче в заводоуправлении найти, или в «арсенале два», или в местном отделе ГБ, или в филиале Корабелки (который тут оказался тесно связан с заводским КБ).
Говорил и повторю: восторженный взгляд и улыбка любимой женщины — это высшая награда для нормального мужика! Только что шла куда-то с деловым видом, отдавала распоряжения — но вот, увидела меня, и такое чувство, будто осветилась вся! Быстро подошла, голову мне на плечо положила на миг, на шею бросаться при всех не стала. И первый вопрос ее — откуда и надолго ли?
Объясняю. И завертелось в темпе вальса. Оказывается, моя женушка коллектив умеет строить не хуже самого строгого старшины. Тут же распоряжения — «Лена, Надя, Рита!» — узнай, позвони, уточни, обеспечь. И пошли мы дальше вместе, сначала в заводоуправление, затем в курчатовское хозяйство, машина уже ждала.
Только Аня сначала домой забежала, в нашу квартиру, здесь же, на территории. Выбежала через минуту в той же шубке, но уже в шляпке вместо платка, с алым шарфиком на шее и муфтой в руках — как на Тимиреву из того фильма похожа! «Уши застудишь, холодно ведь!» Ничего, мы же поедем, ну а пешком пройти до проходной тут совсем недалеко.
О чем мы говорили, когда наконец наедине остались — а вот это строго между нами! Провожала она меня утром, такая же нарядная, рукой шляпку прихватывает от ветра, алый шарф развевается флажком. Ты только возвращайся — я дождусь!
В Главную базу флота летели на том же «йорке». Я, еще трое флотских офицеров по делам службы и спешно сформированная заводская бригада, одиннадцать человек, со своим грузом. Долетели без приключений — Сирый, получив уведомление, уже подготовил, что
Наши там Роммеля добивают. А в Италии восстание, немцы из Рима делают Варшаву. И по московскому радио передали, как тогда:
«Мы уже идем на помощь восставшему Риму. И если мы не успеем, то обещаем, что тогда отомстим так, что этого не забудут. Ни один солдат из тех, которые сейчас истребляют безоружное гражданское население, не останется в живых. Нелюдям, решившим уничтожить даже христианскую веру с ее двухтысячелетней историей, не может быть прощения — и не будет! Приговор вынесен — и мы обещаем, что его исполнения ждать уже очень недолго. Мы уже идем. Ждите!»
А нам, как я понимаю, с моря поддержать, чтобы никто не убежал? Все же будет у нашего «Воронежа» под конец трехзначная цифра побед! И «Шарнгорст» там болтается, что мы на севере так и не утопили.
Пусть Пономаренко внутри порядок наводит. А мы обеспечим, чтобы извне никто не мешал!
Анна Лазарева
На пожилую женщину, с палочкой, даже чуть сгорбившуюся, внимание никто не обратил. Ну да, в форме, и всякие там медали-ордена Великой Отечественной… ну — так ведь День Победы. Много таких ветеранов, а в медалях разбираются только отъявленные любители разной там филателии. Или антиквары, привет так и не родившемуся пока что литературному персонажу Василию Смолину. Как и его папе, Александру Бушкову — вот тот как раз родился, и даже печатается уже потихоньку, да и пора бы — уже конец восьмидесятых на дворе. Или начало девяностых? А какой вообще год?!
Старость, старость… Не потому, что старушка в обыденной жизни не горбится, выглядит гораздо моложе своих лет, может уложить здоровенного мужика мордой в землю, применив прием айкидо, а в спортзале даст фору молодым неумехам — да и тросточка, сегодня без шпаги внутри, в умелых руках почти так же опасна, как клинок, и вполне позволит отбиться от парочки хулиганов. Просто — мысли начинают растекаться. Мыслью, то бишь белкой по древу, ага. А ведь — на самое важное дело в жизни иду.
«Смешно», — думала Анна Лазарева, все еще супруга все еще адмирала Лазарева. Самый результативный адмирал в истории отечественного флота в отставке не числился, ибо решено было, что Лазарев будет служить вечно, в отставку его даже после смерти формально не отправят. «Вот сколько разной иноземной сволочи в сыру землю положила, а получается, что самый важный выстрел по русскому сделаю. И ведь промахнуться могу, что самое смешное».
Впрочем, какой он, Василий Михайлович Петров, уроженец Новосибирска, ныне генеральный секретарь ЦК ВКП(б) — русский? Интересно, партию-то почему так и не переименовали, как в иной истории? Всего-то второе издание того Горбачева, в этой истории незамеченного вовсе. Парад Победы, несколько визитов на важные объекты… под руку с неким Рональдом Фольсомом, ныне президентом США, приглашенным на парад. И последующая «встреча в верхах без галстука». И соглашение, точнее целый пакет соглашений, устных и письменных, который должен привести СССР нынешний к варианту РФ прошлого. А точнее — несостоявшегося будущего.