Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы
Шрифт:
— Зачем свидетели, начальник? Директор скоро придет, я его за руку приведу и все покажу.
— Который час?
Нух посветил, начальник взглянул на часы.
— Четыре. Раньше чем в восемь — восемь тридцать технический не явится. Ты слушай, что я тебе сказал, беги, скажи мастерам.
Нух поспешил к цехам. Вскоре явились мастера из прядильного, красильного, крахмального, из цеха мотальных машин, короче говоря, со всех цехов фабрики. Толпа молча собралась около дверей склада, людей распирало от радости. Начальник
— Следуйте за мной, только не шуметь! — тихо приказал он мастерам.
Дверь склада открыли, и бесшумная вереница людей проскользнула внутрь. Громкий храп Муртазы наполнял помещение, потом он вдруг обрывался, сменялся скрипом зубов, непонятным бормотанием…
Луч фонаря скользнул по подошвам башмаков и остановился, осветив лицо Муртазы.
— Видели? — шепотом спросил начальник цеха.
— Видели, видели, — раздались сдавленные голоса.
— Ну а теперь пошли обратно.
И люди, повернувшись, бесшумно двинулись к выходу.
— Нух, сходи к Ферхаду, возьми у него замок.
Нух затрусил к проходной. Он радостно сообщил привратнику о случившемся. У того даже глаза заблестели от удивительной новости. Ферхад в конце концов поверил Нуху, что во всем виноват Муртаза, именно из-за него удержали тогда четырехдневное жалованье у привратника. Он с готовностью протянул замок. Боязнь покинуть пост у фабричных ворот удержала Ферхада, иначе он обязательно сбегал бы к складу, чтобы поглазеть на спящего надзирателя. «Ну, ничего, — подумал Ферхад, — едва директор явится на фабрику, тут же ему обо всем и доложу…»
— Попался, голубчик! — злорадствовал Нух. — Вот тебе и лев на службе! Ничего, уж мы постараемся, чтобы его уволили немедля!
— Думаешь, уволят? — с сомнением спросил привратник.
— Какое еще сомнение! Начальника ткацкого цеха чуть кондрашка не хватила от радости! Увидишь, с каким треском выставят этого типа!
На дверях повесили замок. Начальник ткацкого цеха потирал руки и все приговаривал:
— Поглядим, как он теперь за него станет заступаться, наш дорогой технический…
Мастера тоже не унимались:
— Да разве его выгородишь на этот раз? Какая польза ему от этого?
— Мы все свидетели!.. Своими глазами видели. Дрыхнет без задних ног да еще храпит, скотина, громче ишака.
— Вот тебе и отважный лев, образцовый служака. Ишь, курсы закончил, а спать на работе не разучился. Пусть полюбуется на него директор.
— Рабочие нашего прядильного цеха бурлят. Если бы я их не удержал…
— А чего держал? — спросил начальник ткацкого цеха и презрительно сморщил губы. — Рабочие из себя выходят, рвутся счеты свести, а он не пускает. Удивительный вы народ…
Он отвел мастера в сторону и стал с ним о чем-то тихо совещаться.
В восемь тридцать на фабрике появился
— Так! Значит, ждут меня… — И зашагал прямо к себе.
Проходя мимо склада, покосился на двери, увидел замок. Выходит, правду говорил привратник. Вся фабрика подстроила этому человеку ловушку, в то время как он, единственный среди всех, исправно несет службу, себя не жалеет, из сил выбивается, смотрит за порядком и спуску никому не дает. Дочери родной не пожалел. За ворами гнался. Поймал, ничего не побоялся. И все один! А тут ему яму роют, осрамить хотят, чтоб с фабрики выжить, с позором уволить…
Директор вошел в кабинет, остановился около стола. С фабричного двора через раскрытое окно доносился непривычный гул толпы. Через тюлевые занавески директор увидел собравшихся рабочих во главе с мастерами, услышал, как люди говорят, подталкивая друг друга: «Давай, вот ты! Иди скажи!..»
В дверь постучали. Директор стоял молча, выжидая. Снова раздался почтительный стук в дверь.
— Входи! — Голос директора не предвещал ничего хорошего.
В дверях появился Нух, на лице его сияла улыбка. Увидев грозный взгляд директора, контролер Нух замер на месте.
— Ну, что стряслось? Чего тебе?
— Здравия желаем, бейим! — пролепетал Нух, переминаясь с ноги на ногу.
— Давай, говори! Выкладывай, что у тебя там припасено!
Контролер в растерянности топтался на месте, потирая зад, будто только что свалился с ишака и больно ушибся.
— Говори! — крикнул директор.
Толпа во дворе дрогнула и попятилась. Ряды рабочих начали постепенно редеть.
— Что молчишь? А?
— Мне нечего сказать, бейим…
— Так чего же пришел?
— Чтоб пожелать доброго здравия, бейим.
— Благодарю. Еще чего?
— Добро пожаловать!
— Очень хорошо! Ну а теперь пошел отсюда!
Обескураженный контролер выскочил из кабинета, не зная, что и думать.
— Аллах всемогущий, он прямо что порох, ей-богу. Слова сказать не дал. Того и гляди, взорвется.
Многие из мастеров уже улизнули, оставшиеся рабочие тоже расходились. Только начальник ткацкого цеха упрямо стоял, багровый от ярости, не зная, что предпринять, но и не желая покидать поле битвы.
— Так… Очень хорошо! — бурчал он, не в силах сдержать бушевавшие в нем чувства. — Замечательно! Только нам тоже известно, что сделать…
Нух постоял в растерянности, поскреб затылок и собрался было тоже убраться подальше от греха, однако явился рассыльный и позвал его снова к директору.
— Это правда, сынок? — уныло спросил Нух. — А чего зовет, не знаешь?
Рассыльный только пожал плечами.
Технический директор мерил шагами кабинет. Мрачно насупившись, заложив руки за спину, он остановился перед робко вошедшим контролером и грозно спросил: