Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы
Шрифт:
Сэма, торопясь на почту, тоже думала о Кудрете.
Чего только не бывает в жизни! Она пошлет ему немного денег, справится о здоровье, потом они встретятся. Ведь Кудрет разводится с женой. Бары и ночные клубы — дело ненадежное. Сейчас она еще молода, а что будет дальше? Она вспомнила день, когда впервые встретилась с Кудретом. Он влюбился в нее сразу, с первого взгляда. Сгинуть бы этим проклятым браслетам и драгоценностям! Ее погубила жадность… Впрочем, нет, не жадность. Кудрет скрыл от нее, что женат, а она встретилась с его женой в конторе и решила, что он обманщик. Ну а сейчас надо выслать
Сэма купила красивый, ярко разрисованный конверт, бумагу, зашла на почту и принялась писать письмо.
«Дорогой мой, радость моя, единственный мой!
Вчера вечером ко мне заходил Идрис-бей, твой друг. Он сказал, что стоит мне отказаться от предъявленного иска, и ты будешь на свободе. Если все упирается в меня, я не раздумывая это сделаю.
Чтобы из-за меня мой миленький сидел в тюрьме! Ах ты, мой сладкий! Не беспокойся. Никаких заявлений я, пожалуй, писать не буду. Сама приеду и все скажу на суде. Тебя освободят! А пока высылаю триста. Приеду — поговорим. Завалить тебя деньгами я, конечно, не могу, но нужды ты ни в чем не будешь знать.
А вообще-то хорошо, что ты в тюрьме. На свободе у тебя не было бы отбоя от баб. Потерпи как-нибудь до моего приезда. Только знай, я за это время сильно изменилась. Мужчины, правда, увиваются за мной по-прежнему. Но кроме тебя, мне никто не нужен, даже киноартисты.
Тысячу раз целую. Твоя Сэма».
Сэма отправила письмо и деньги и, очень довольная, вышла на улицу. Не съездить ли ей к жене Кудрета? При этой мысли Сэма невольно поморщилась, вспомнив, что эта липучая, словно пиявка, женщина была с ней подозрительно ласкова. Сэма знала обо всех ее делах с повитухой. Она и на этот раз наверняка скажет: «Вай, моя Сэмочка! Только я подумала о тебе, а ты тут как тут», повиснет у нее на шее и попытается затащить к повитухе. Но Сэма никуда не пойдет, просто справится о здоровье, а если та начнет приставать, пообещает заглянуть в другой раз. До полуночи Сэма свободна. Чем слоняться по городу, зайти-ка лучше к этой карге и разузнать, как обстоит дело с разводом. Может, удастся сообщить Кудрету при встрече добрую весть?
Сэма торопливо поднялась по темной ветхой лестнице на третий этаж. У дверей одной из квартир стояла молодящаяся «гранд-дама», лет шестидесяти, с ярко накрашенными губами, в очень коротком и совсем прозрачном пеньюаре.
«Сумасшедшая старуха, наверное, из бывших придворных», — подумала Сэма и взбежала на четвертый этаж. Сердце у нее учащенно билось. Как встретит ее жена Кудрета?
Не успела Сэма вторично нажать кнопку звонка, как дверь отворилась и на пороге появилась женщина средних лет.
— Вы к кому, эфендим?
— К Шехвар-ханым. Разве она не здесь живет?
— Нет, — после некоторого молчания ответила женщина.
— Тогда простите за беспокойство. Значит, они переехали.
Женщина ничего не сказала, и Сэма стала медленно спускаться вниз. На площадке третьего этажа все еще стояла, улыбаясь, «гранд-дама».
— Кого
— Шехвар-ханым…
Тень досады легла на густо напудренное лицо молодящейся старушки.
— А кем вы ей приходитесь?
— Приятельницей.
Женщина смерила Сэму взглядом с головы до ног и сказала:
— Они переехали.
— Не будете ли вы любезны сказать, куда именно?
— К одной повитухе, которая живет на параллельной улице.
— Ах вот, значит, куда они переехали!
— Она одна к ней перешла. А дети разбрелись…
— Да что вы!
— Раз вы ее приятельница, — с недоверием продолжала «гранд-дама», — то должны бы знать об их трагедии!
— Трагедии? Какой трагедии?
— С Кудрет-беем вы знакомы?
От Сэмы не ускользнуло, как просияла женщина, когда произнесла имя Кудрета, она даже помолодела на какой-то миг. Испытующе глядя на нее, Сэма ответила:
— Разумеется, знакома.
— Тогда зайдите, прошу вас! Выпьем по чашечке кофе и поговорим об этом блестящем господине!
Женщина, конечно, приглашала неспроста, и потому не следовало отказываться, но приличия ради Сэма сказала:
— Право, не знаю, удобно ли вас беспокоить.
— Что вы, эфендим, бог с вами…
И Сэма согласилась.
— Сюда, пожалуйста, эфендим. Пожалуйте в салон!
Убранство гостиной, старинная дорогая мебель говорили о знатном происхождении хозяйки, как и ее манеры. Муж ее, несомненно, был каким-то беем, беем-эфенди, а может, и пашой.
— Какой кофе вы предпочитаете, фем?
Сэма, кажется, не ошиблась в своем предположении. Дама, видимо, и в самом деле служила при дворе. Ведь недаром вместо «эфендим» она употребляла выспреннее «фем». Впрочем, может быть, ей просто нравилось изъясняться столь изысканно.
— Я предпочла бы полусладкий, но стоит ли так беспокоиться?
— Помилуйте, какое же это беспокойство, детка? Я тоже с вами выпью…
Через какие-нибудь четверть часа они уже вели беседу за чашкой кофе.
— У Кудрет-бея нет ничего общего с женой. Они как небо и земля. Правда, эфем?
— Ну конечно, правда!
— Наконец-то эта скверная женщина оставит его в покое.
— Да, эфендим. Она даже в суд уже подала.
— О аллах, аллах! Надо окончательно лишиться рассудка, чтобы развестись с таким чудесным мужем. Не так ли, фем?
— Ну конечно.
— Право же, такого мужчину можно ждать сколько угодно. Целую вечность!
— Вы правы, эфендим.
— Как он, должно быть, бедняжка, страдает в тюрьме, да еще на чужбине!
Старуха поднесла к глазам изящный носовой платок, точь-в-точь как это делают в подобных случаях молоденькие девушки, вытерла слезы и тяжко вздохнула.
— Ах, деточка! Вы и представить себе не можете, как досаждала ему эта гадкая женщина! Представьте себе, осмелилась поднять на него руку, да-да, била его, швыряла ему в голову посуду, заставляла выносить мусор. А как издевалась над его бедной матушкой! Не приведи аллах! А не так давно — кажется, это было накануне его ареста — устроила дикий скандал. Врагу своему такого не пожелаю. Весь в синяках и в крови, он, бедненький, убежал из дому…