Московит. Игра на выживание
Шрифт:
– С чего бы это он тебя, еретика, спасать кинулся? – хмыкнул в ответ толстяк, как узнал Денис за время тележной тряски, что в этом мире именовалось путешествием, носивший фамилию Гловач.
– А ты с чего решил, что я к вам обращаюсь? Уж латинян-то от добрых людей отличать еще умею.
– Что ж тогда грех берешь на душу, торгуя с поганым людом?
– Так ить хвосты с рогами у вас пока еще не отросли. Подождем. Чем сегодня торгуем?
Толстяк мельком глянул на главного, будто молчаливо испрашивая разрешения на продолжение диалога. Тот, важно заткнув большие пальцы за уворованный пояс, горделиво вскинул свой клюв. Как будто искренне считал, что, не гляди он на человека непременно сверху вниз,
– Нужно доставить за стену пятерых, – коротко и, ясное дело, надменно процедил Торунский.
Прятавшийся в налившейся под деревьями тьме незнакомец присвистнул. Был он этой просьбой так озадачен, что даже отбросил осторожность и показал нос из тени. Тот, к слову, оказался мясист и изряден. Как и сам его владелец. Конечно, до размеров кабана Гловача ему было еще жрать да жрать, но двигался он, совершенно очевидно, именно в этом направлении. Хитрый прищур глаз скользнул за плечо поляков, остановившись на скрученном Денисе. Судя по тому, как шевельнулись комковатые ноздри на картофелине носа, дрогнули кустистые брови и выпятилась из неряшливой бороды верхняя губа, цена пленнику была назначена сразу же, и вряд ли размер ее мог порадовать продавца.
– Убить дешевле будет.
– Убить и без тебя могли.
– Чего ж не добили? Видно ж, что старались. Вон, ухо разлохматили. Чем это? Пулей, что ли? Совсем, панове, стрелять разучились?
– В тебя не промахнемся, – беззлобно проворчал Гловач.
– Да и моим людишкам в тебя особо метить не надо, – хохотнул бородач.
Незнакомец снова прошелся оценивающим взором по некондиционному лицу Дениса. И вновь остался недоволен увиденным.
– Давайте лучше погутарим за остальных четверых, – выдохнул он. – Меня вы сюда вызвали явно не заради этого доходяги.
– Какая тебе разница? Цену я менять не собираюсь, – холодно процедил ротмистр, стиснув ладонь на рукояти уворованного пистолета.
– Так и я тоже. Если, конечно, не окажется, что мне самому себе легче кол в задницу вбить, чем ваших людишек до места доставить. Рисковать я, знаешь ли, не любитель. Особенно когда попусту и на ровном месте. За-ради чьих-то барышей.
– Каких таких «чьих-то»? – пропыхтел Гловач. – Как раз для своих личных. Ты знаешь, мы платим всегда серебром. А коли не нравится оно тебе, найдем до него другого охотника. Слыхал я, что некоторые московиты со смолянами бойкую торговлю развели. Ночью выстреленные днем по городу ядра меняют на харчи.
– Брехня.
– Вот и поглядим.
Ночной гость помолчал, переминаясь с ноги на ногу. В подлеске за его спиной зашумела листва. То ли ночная прохлада тронула молодые побеги упругим дыханием ветра, то ли затаившиеся там люди напомнили переговорщику о своем присутствии. И общности интересов.
– Ладно, – сплюнул под ноги бородач, недовольно двигая бровями. – Показывайте остальных.
Толстяк развернулся и махнул рукой, подавая знак кому-то за спиной Дениса. Переругиваясь и позвякивая оружием, со стороны замершего где-то позади обоза двинулось несколько людей. Денис повернул было в ту сторону голову, но горилла Стась, мощный ровно настолько, насколько и тупой, пресек эту попытку на корню. Рванул за волосы, вернув начавшую поворачиваться голову в первоначальное положение. Не исключено, что просто любил насладиться теми моментами, когда появлялась возможность продемонстрировать свою власть. Моментами наверняка редкими. А может, просто выказывал таким образом отношение к пленнику. Если взять во внимание распухший нос, то ничего удивительного в такой неприязни, пожалуй, не было.
А вот чему Денис удивился по-настоящему, так это собачьему ворчанию. Не зычному и угрожающему, какое исторгает глотка здорового волкодава, а визгливому, словно заранее ожидающему ответа
– Тише, тише, Прошка. Никто тебя не обидит.
Девчушка, бросившаяся на защиту четвероногой доходяги в задохнувшемся от гари, пороха и крови безлюдном хуторке, и теперь продолжала покровительствовать псине. Судя по всему, даже кличку какую-то ей придумала. Несла блохастого на руках.
Спутница девчушки, уже без сабли на боку и с растрепанными волосами, на псину смотрела без какой-либо приязни. Хотя чему тут удивляться? Полонянка среди стаи сытых лишь прелестями войны гамадрилов… То, что кое-кто из них пытался утолить с ее помощью голод другого характера, можно было догадаться при взгляде на ее жупан. В предыдущую их встречу он был застегнут наглухо, до самого горла. Теперь ворот болтался, нескольких застежек не хватало. Не было видно и сапог. У кого из польских мародеров могла оказаться такая маленькая нога, что он позарился на женскую обувку, можно было лишь предполагать. Руки воинственной няньки тоже были стянуты за спиной. Что все равно не делало грудь хоть немного визуально больше.
В момент, когда Денис делал про себя именно это замечание, остановив взгляд совсем не на прекрасных глазах, она снова зыркнула на него. Что называется, ни раньше, ни позже. Такой холодной брезгливости, каким окатил его не особенно томный взор дамочки, мог бы позавидовать любой копрофил. И ведь не скажешь, оправдываясь, мол, ты не так подумала, я вовсе не хотел пялиться на твое хозяйство, ты вообще не в моем вкусе… Выдавив кислую полуулыбку, Денис едва дернул плечами, вроде как извиняясь. Пусть даже и не за что было. Но длинноволосую стерву этот примирительный жест почему-то лишь еще больше разозлил. И выразить свое осуждение она предпочла наименее женственным в представлении Дениса образом. Девица совершенно несимпатично скривила рот и плюнула в его сторону. Причем не как-нибудь там символически. Тугое ядро харчка едва не долетело до него, шмякнувшись в траву у самых ног.
– Мне такой верблюд без надобности, – тут же обратил внимание на ненадлежащее красной девице поведение бородатый. Разумеется, в попытке набить цену. – А если она и в меня начнет также слюни раскидывать?
– Если кто и начнет раскидывать слюни, то уж точно не она при виде тебя. Ты еще нам доплатить должен, что мы тебе такую справную бабу сбагриваем. Может, пока везешь, сумеешь уболтать на то на се…
Взгляд рекомой бабы немедленно переместился на спорщиков, и если б смекалистый конвоир не догадался удивительно вовремя накинуть ей на рот ладонь, то она б уж точно сказала, что именно сделает со всеми желающими поболтать с ней о том о сем.
– Ты где тут справных баб увидел, мил-человек? Ты ж не про эту вот погремушку с костями сейчас говоришь? У латинян все настолько плохо с харчами, что женок своих уж вовсе не кормите? Но я троих только вижу. Вы же про пятерых сказывали.
– С этим еще проще. Оставшихся двоих даже тащить не придется, – хмыкнул Гловач. – Я с вами пойду. И вот этот добрый воин. Зови его Стась.
Темный небосвод с хороводами звезд и равнодушно озирающей окрестности луной был чист и благостен. Крики ночных птиц да убаюкивающий шелест деревьев долгое время оставались их единственными спутниками. Конвоировали их строго и молча. Развязывать руки не стали ни Денису, ни воинственной его спутнице. Разве что поначалу попытались отобрать у сердобольной девчушки псину – вздумай та залаять, вся конспирация устремилась бы коту под хвост. Но собачья заступница при попытке насильственного расставания так заголосила, огласив писклявым голоском мирно спящую чащобу, что животину ей немедленно вернули обратно. Пусть лай в ночном лесу звучал бы не вполне уместно, детский рев был бы уместен куда меньше.