Московская хроника 1584-1613
Шрифт:
Поэтому немцы повернули назад, и московиты (те, которые ничего не знали о совете нечестивых) очень обласкали и похвалили их за хорошее поведение. Русские отзываются с похвалой о немцах. Московиты сказали еще, что немецкий бог сильнее русского, потому что немцев была только горсточка, а они все-таки одержали победу, тогда как русских, которых было свыше 100000, враг, имевший по сравнению с ними незначительный отрядец, обратил в бегство при первом же натиске, и им пришлось оставить и бросить весь лагерь и артиллерию. [220]
220
Количество царских войск под Добрыничами (деревня на р. Севе, Севского уезда) Буссов явно преувеличивает: в действительности оно не превышало 40—50 тысяч. В изображении Буссова победа под Добрыничами над Лжедимитрием I была достигнута благодаря смелой контратаке отрядов иноземных наемников, которыми командовали В. фон Розен и Я. Маржерет. Однако в записках Маржерета говорится, что бой имел счастливый исход благодаря стойкости русской пехоты, отбившей атаки польской конницы (Н. Устрялов, ч. I, стр. 295). Вполне согласно с Маржеретом описывает Добрыническую битву и И. Масса (стр. 89). Вряд ли прав Буссов, обвиняя каких-то русских воевод, которые, изменив Борису, якобы помешали немцам преследовать Лжедимитрия. Победа была полная. По одним русским известиям, Лжедимитрий потерял 13 тысяч убитыми (А. Попов. Изборник, стр. 326), по другим —7000 (НСРЛ, т. XIV, стр. 62). В разрядных записях сообщается, что было погребено 11 500 убитых, “большинство” из которых было из войска Лжедимитрия (С.
Димитрий бежит в Путивль в большой горести. Не успел Димитрий с очень немногими уцелевшими людьми во время этого бегства добраться до Рыльска, как он, побоявшись там остаться, пошел в большой горести и печали поближе к границе, в Путивль. Он опасался, что раз он потерпел такое сильное поражение, потерял большую часть людей и сохранил едва 400 или 500 казаков, отступивших в городишко, называемый Кромами, то все потеряно, не будет ему больше удачи, и нужно отказаться от надежды быть царем на Руси, особенно потому, что, отбив и заняв благодаря этой победе захваченную Димитрием местность, те русские, которые не знали ничего о тайном сговоре бояр, стали чинить над бедными крестьянами, присягавшими Димитрию, ужасающую беспощадную расправу. В Комарицкой волости (Wollust (так называлась эта местность) они повесили на деревьях за одну ногу несколько тысяч крестьян с женами и детьми и стреляли в них из луков и из пищалей так, что на это прискорбно и жалостно было смотреть.
Московиты утешают Димитрия. Хотя у Димитрия, как уже было сказано, из-за этого не оставалось почти никакой надежды и у него отбило охоту домогаться царства, все же окаянному сатане этого было мало. Он до того подстрекал и наущал сообщников своего орудия, Гришки Отрепьева, этих забывших присягу собственному государю предателей, что они тайно снарядили послов к Димитрию и велели ему сказать: несмотря на то, что он потерпел поражение (в котором повинны немцы) и с немногими уцелевшими у него людьми не может надеяться на успех, он все же из-за этого не должен отчаиваться, а уж тем более совсем отступаться; они потрудятся и постараются, чтобы не только немцы, но и московиты постепенно, из-под руки, были привлечены на его сторону, а он сам пусть непрестанно шлет одно письмо за другим и сурово убеждает и призывает русских одуматься и впредь столь упрямо не противиться ему, прирожденному государю, и не давать повода к пролитию крови многих безвинных, а лучше подумать и поразмыслить о своем собственном и всей страны преуспеянии и благополучии и о том, что мир им больше на пользу, чем война (которая в противном случае не может окончиться так быстро, как они, может быть, предполагают), и поэтому постараться, чтобы он без дальнейшего сопротивления получил свой наследственный отцовский трон в Москве, чем они достигнут мира и спокойствия, а он тогда вознаградит их за это всяческими милостями. Если же они этого не сделают, то да будет им ведомо, что их упорство приведет их скорее к разорению и погибели, чем к преуспеянию и благополучию, и т. д. [221]
221
Город Путивль представлял собой каменную крепость и являлся надежным убежищем для Лжедимитрия I и его польских приспешников. Царские воеводы после битвы при Добрыничах не пошли к Путивлю, чтобы перехватить самозванца, а ограничились короткой осадой Рыльска и разгромом Комарицкой волости. О жестоком разорении Комарицкой волости сообщает И. Масса (стр. 81—82), а также русские источники: “Повесть 1606 года” (РИБ, т. XII, стр. 34—35), Хронограф 3-й редакции (А. Попов. Изборник, стр. 226). Буссов склонен объяснять неактивность царских воевод в преследовании Лжедимитрия I их изменой царю Борису. Он сообщает даже о посольстве к Лжедимитрию I изменников, стремившихся побудить его к продолжению борьбы. Мнение Буссова основывалось, вероятно, на официальной оценке действий царских воевод. Как известно из “Нового летописца”, царь Борис, узнав об отходе царских воевод от Рыльска в Комарицкую волость, “раскручинился на боляр и на воевод, что не поимаше тово Гришки” (ПСРЛ, т. XIV, стр. 62—63). С. Ф. Платонов считает, что войска Бориса после успешной битвы при Добрыничах не могли сосредоточиться на осаде Рыльска и Путивля, так как, во-первых, в тылах этого войска действовали разрозненные казацкие отряды, захватывавшие города на имя самозванца (Оскол, Валуйки, Воронеж, Царев-Борисов, Белгород, Елец и Ливны) и грозившие отрезать царских воевод от центра, и, во-вторых, армия Бориса была истощена боями и лишена продовольствия. Последнее обстоятельство, по мнению Буссова, и объясняет отчасти разгром Комарицкой волости. Ратные люди стремились достать провиант и фураж (С. Ф. Платонов. Очерки смуты, стр. 201—202).
Димитрий обращается с письмами к московитам. Благодаря этому посольству и призыву Димитрий вновь воспрянул духом и стал без устали каждый день рассылать свои письма, рассказывая в них обо всех обстоятельствах: сколько ему было лет, когда его должны были убить, кто должен был его убить, и кто его спас и увез, а также — кем был его крестный отец, и что тот подарил ему на крестины, и как он некоторое время жил в Белоруссии, а потом попал к польским панам, и еще — как он однажды побывал в Москве с литовским канцлером, господином Львом Сапегою, когда тот был направлен королем к Борису в качестве посла от Польши, и как он, Димитрий, с великой скорбью (которую он все же должен был затаить) смотрел на своего предателя Бориса, восседавшего на его отцовском наследном троне.
Подобными письмами, которые Димитрий во множестве рассылал в города (Communen) по всей земле, он добился того, что московиты толпами отпадали от Бориса и переходили на его сторону, признавали его за законного наследного государя и отправлялись к нему в Путивль. Борис посылает много денег в лагерь. В это время Борис послал из Москвы своему воеводе в лагере под Добрыничами много тысяч рублей, чтобы выдать немцам их годовое жалование и отблагодарить их за выказанную верную службу и честное поведение и призвать их и впредь выказывать подобную же верность, а при этом еще и обещать им также, что их годовое жалованье и поместья будут улучшены и увеличены и что даже если у него не останется ничего, кроме рубашки, то и ее он готов будет разделить с ними.
Военачальнику Борис приказал со всеми силами идти на Кромы, взять этот городишко, а Корелу (den Coreelen), который с подчиненными ему казаками отступил туда во время прошлой битвы, истребить полностью. Но поскольку полководец князь Иван Мстиславский после полученных в этой битве 15 ранений не совсем еще оправился, Борис придал ему для замены еще одного знатного вельможу, князя Катырева. Московиты переходят на сторону противника. Это очень возмутило некоторых важных персон (которые почитали себя более пригодными для этого), и даже настолько, что они с несколькими тысячами людей отпали и перешли к врагу. Однако оба полководца, и Мстиславский и Катырев, вместе с иноземцами выказали усердие, осаждая деревянный городишко Кромы. Иноземцы подожгли его, так что он выгорел дотла и не осталось от домов ни одного кола. Кромы сжигают дотла. Казаки вырыли вокруг всей оборонительной ограды снаружи и изнутри глубокие рвы. Из обоих рвов землю повыбрасывали наверх и сделали изнутри поя оградой так много сквозных лазеек, что можно было, если нужно, мигом выйти и войти. Свои жилища казаки, подобно мышам, устроили тоже в земле, так что никакой пушкой их нельзя было потревожить. Казаки укрываются в земляных укреплениях. От наружного рва они прорыли к шанцам московитов маленькие рвы и прятались в них.
Московитов пробирает мороз по коже. 500 казаков прорываются в Кромы. Когда московиты приближались для схватки или посылали людей на штурм, казаки, как мыши, вылезали из земляных нор и храбро оборонялись, а если московиты начинали одолевать их, они живо через отверстия забирались снова во внутренний ров и ждали там преследования со стороны московитов, но тех мороз пробирал по коже, и они не хотели залезать туда; так они и стояли там около 3 месяцев,
222
Крепость Кромы, построенная в 1595 г. на левом берегу одноименной реки, состояла из обычных двух частей: внешнего “города” и внутренней цитадели — “острога”. Тот и другой были окружены высокими валами, на которых стояли деревянные стены. Переход “полевых” городов на сторону самозванца сообщил Кромам огромное стратегическое значение. Царские воеводы не могли вести военные действия на р. Сейме против Лжедимитрия I, имея в тылу Кромы, через которые многими дорогами могли подойти казацкие войска с “Поля”. В свою очередь, самозванец стремился удержать Кромы за собой, чтобы под их защитой готовить армию в Путивле и, опираясь на них, развернуть наступление в центр по наиболее выгодному пути — на Калугу. Вот почему бои под Кромами приняли такой упорный характер и затянулись на всю весну 1605 г. Ход военных действий под Кромами Буссовым рисуется примерно так, как он изображен в “Повести 1606 г.” (РИБ, т. XIII, стр. 36). Еще подробнее осада Кром описана И. Массой (стр. 91—93). Проход в осажденный город вспомогательного отряда в 500 казаков со 100 санями Буссов считает следствием измены, гнездившейся в царском войске. Действия одного из царских воевод под Кромами, М. Салтыкова, называет изменническими и “Новый летописец” (ПСРЛ, т. XIV, стр. 63). Об изменнических намерениях М. Салтыкова можно судить по его словам, сказанным им Петру Хрущеву в 1604 г., — что воевать против Димитрия, “природного государя будет трудно” (СГГД, т. II, № 81, стр. 175). Буссов ошибается, когда сообщает о присылке Катырева к Мстиславскому. По разрядным записям, М. П. Катырев был послан в войско под Кромы вместе с П. Ф. Басмановым после смерти Бориса для приведения к присяге новому царю Федору Борисовичу. Катырев прибыл под Кромы 17 апреля 1605 г. (С. Белокуров, стр. 4). Герой обороны г. Кром атаман Корела, упоминаемый Буссовым, известен и русским источникам (см.: РИБ, т. XIII, стр. 36; ПСРЛ, т. XIV, стр. 63). И. Э. Клейненберг, ссылаясь на известие И. Массы (стр. 91), считает Корелу “прибалтом-автохтоном, уроженцем Курляндии”. Он был один из тех крепостных крестьян-латышей и летгальцев, которым удавалось бежать из польско-литовского государства в вольные степи по Днепру и Дону и здесь среди казачества обрести свободу (И. Э. Клейненберг. Известие у Исаака Массы о прибалтах-автохтонах среди служилых людей Русского централизованного государства начала XVII века. Изв. АН Эст. ССР, серия обществ, наук, в. I, 1956, стр. 80—81).
Когда оба военачальника сообщили царю в Москву о столь великой измене, о ежедневном отпадении бояр и князей и о том, что их войско из-за этого ежедневно уменьшается, а у врага значительно увеличивается и усиливается, из-за чего они находятся в большой опасности, не зная, кому из тех, кто еще с ними, можно, а кому нельзя доверять, а также о том, что к Димитрию непрерывно прибывают польские конники и поэтому, надо полагать, он опять выступит в поход и померится с ними силами, причем, по их мнению (вследствие слишком большой измены), почти нет никакой надежды выстоять против врага, а тем более одержать над ним победу, — все это так напугало Бориса, что он впал в уныние и, приняв яд, лишил себя жизни.
Борис лишает себя жизни, приняв яд. 13 апреля утром он был бодр и здоров, к вечеру его не стало, и на следующий день он был положен в московском Кремле, в церкви, подле прежних царей. Так над бедным государем свершился jus talionis [223] . Как он злоумышлял против прирожденного царевича и приказал его убить, так и на его царство во все время его правления покушались. Ему не выпало счастья умереть от руки своих врагов, а пришлось самому стать своим палачом и лишить себя жизни, приняв яд. О mala conscientia, quam timida tu es! [224] . Он владел царским престолом неполных восемь лет, с 1 сентября 1597 г. до 13 апреля 1605 г. [225]
223
Закон воздаяния за зло равным злом.
224
О, нечистая совесть, как ты труслива!
225
Борис умер 13 апреля 1605 г., 53 лет. Борис прихварывал с 1602 г., а в 1604 г. его постиг паралитический удар. П. Хрущев, взятый в плен казаками Лжедимитрия I, в ответ на вопрос о здоровье Бориса сказал 3 сентября 1604 г.: “Он (Борис) часто бывает болен и несколько недель как не выходит и ногу за собою волочит, параличом поражен пребывая” (СГГД, т. II, № 81, стр. 176). Тем не менее неожиданная смерть далеко не старого царя возбудила различные толки. Иностранцы, в том числе и Буссов, говорят о самоубийстве царя. То же свидетельство встречаем в “Повести 1606 года” (РИБ, т. XIII, стр. 39) и в Хронографе 3-й редакции (А. Попов. Изборник, стр. 228).
ГЛАВА III
О Федоре Борисовиче, сыне Бориса Федоровича
16 апреля военачальник князь Мстиславский был отозван из стана в Москву помочь молодому царю решать и вершить дела правления, а на его место военачальником был назначен и послан к войскам господин Петр Федорович Басманов, которого (как было сказано выше) царь Борис незадолго до того сделал рыцарем и очень щедро одарил землей, крестьянами, золотом, серебром и др.
Лагерь присягает молодому царю. Басманов приказал, чтобы все в лагере — немцы, московиты, поляки, шведы, татары, казаки и пр. — принесли положенные клятвы и присягнули молодому царю. Басманов нарушает клятву. Но эту клятву соблюдали ровно столько времени, сколько голодная собака соблюдает пост, ибо через 3 недели упомянутый Басманов сам нарушил клятву, отпал от молодого царя вместе со многими другими воеводами и многими тысячами московитов, почти со всем лагерем, и все пошли в Путивль к Димитрию, за исключением немцев. Те в суматохе отделились от них с несколькими тысячами московитов и вернулись в Москву к своему государю, молодому царю, которому очень по душе пришлось их постоянство, и он щедро пожаловал и одарил их, да еще приказал объявить их всенародно самыми верными и постоянными. [226] Димитрий обрадован. Димитрий был немало обрадован этим бесчестным делом, оно открыло и отворило ему все пути и дороги, двери и окна к счастью. Со своим вновь набранным войском из поляков, казаков и отпавших хитрых московитов, он снова выступил в поход, взял направление из Путивля на Кромы и дальше.
226
Измена П. Ф. Басманова и переход войска под Кромами на сторону Лжедимитрия I произошли 7 мая 1605 г. “Новый летописец” указывает, что в “совете” с Басмановым были воеводы князья Василий и Иван Васильевичи Голицыны — давнишние соперники Годуновых, М. Салтыков, а также служилые люди Рязани, Тулы, Каширы и Алексина (ПСРЛ, т. XIV, стр. 64). Одной из причин измены Басманова Платонов считает расстройство в войске, которое вследствие длительной осады было утомлено, мало боеспособно, ослаблено дезертирством и т. д. Убедившись через шпионов, что большинство рати на стороне Лжедимитрия, а не Годуновых, Басманов стал искать средств передаться самозванцу без кровопролития (С. Ф. Платонов. Очерки смуты, стр. 210 — 211). Платонов не видит мотивов, по которым дети боярские “своровали под Кромами”, но считает, что рязанцы были увлечены Ляпуновыми, которые были озлоблены на Годуновых, а за рязанцами потянулись и служилые люди других городов. “Состояние умов в войске было так смутно, настроение так неопределенно, — пишет Платонов, — что достаточно было одного решительного толчка, и вся масса готова была поддаться по данному направлению. Этот толчок и дали Голицын, Басманов и Ляпуновы” (С. Ф. Платонов. Очерки смуты, стр. 211 — 212). Буссов сообщает, что лишь немцы остались верны новому царю Федору. В действительности часть русского войска, узнав об измене, также бежала из-под Кром к Москве, в том числе воеводы М. П. Катырев и А. А. Телятевский (ПСРЛ, т. XIV, стр. 64).