Московские легенды
Шрифт:
Тебе деньги платят, а не щепки.
Нюхать табак он перестал только за три часа до смерти.
– - Не могу, -- проговорил он, выпуская из коснею щей руки тавлинку.
– - Видно, Кадушкину каюк... нанюхался...
2
Ты об этом доме меня спроси, я тебе все расскажу и разъясню, как и с чего это дело началось и чем кончилось.
А это, будто в нем черти пляшут, балы устраивают -- ты этому не верь, это только белой
Ты вот слушай, я тебе всю историю расскажу, кто этот дом построил, кто жил в нем и как на него нашло проклятье. Все это не зря, а дело серьезное.
Построен он давно, сто лет с лишком будет. Это сейчас же после того, как Наполеон из Москвы ушел. А строил князь Оболенский. Тогда вся Москва обгорелая была. Нарошно поджигали, чтобы французов выкурить. Всю Москву огню предали. Ну, и допекли Наполеона, он и убежал.
Так вот князь Оболенский и построил на Арбате дом. И раньше его же дом был на этом месте, да он сжег его. Ну, а жил он в новом доме или не жил -- не знаю. Одно знаю, что князь Хилков снимал в аренду этот дом, квартировал в нем, и в нем же свою кончину нашел. А князь этот был не простой, ученый человек. Раньше он за границей жил и учился. Все экзамены хорошо сдал, да мало ему этого было. У него, видишь ли, такая зацепка была в голове: хотел вторым Брюсом сделаться. Вот, видишь, какой он рейс взял. Вот какой полет захотел сделать человек!
И была у него старинная книга -- Брюсово сочинение. Большие деньги он отдал за него, тысячу или полторы. Ну, понятно, человек хотел наукой навеки прославиться, вот и не пожалел на книги деньги. А все же напрасно он так возмечтал -- не сделался бы вторым Брюсом. Может, чем другим и прославился бы, только до Брюса не дошел бы. Это оставьте ваше попечение. И раньше многие добивались попасть в Брюсы, и теперь сколько профессоров и докторов добиваются, да не выходит ихняя затея. Вот и Хилков тоже возмечтал и принялся по Брюсовой книге учиться.
А жил скромно: пиров, балов не задавал и в карты не играл, не позволял себе этой мошеннической операции, ведь тут только шулерам да жуликам везет, а честный человек всегда в проигрыше. Самое мошенническое занятие, и тот, кто его выдумал, обязательно был аферист на все руки, жулябия первого сорта.
Ну, а Хилков держал себя в стороне от этих картежников, да и голова у него была не тем забита. Жил потихонечку и прислуги немного держал: лакея да повара. А вот эта прислуга и погубила его. Повар-то, правда, не при чем -- лакей постарался, он отправил князя на тот свет горшки обжигать.
И подлая же тварь был этот лакей! Забрал он в свою дурацкую башку такую вещь: волшебником захотел сделаться. Ну скажи, пожалуйста, ему ли об этом помышлять? Лакейское ли дело заниматься волшебством? Ведь при месте был человек, и жрал вволю, и жалование хорошее шло, и всегда одет чисто, обут, и работа легкая. Какого еще чорта не хватало?!
Так мало этого -- захотел еще в волшебники попасть! Разумеется от сытого житья: закопался у подлеца жир. Понятно, от барина перешло к нему это. Может, барин когда и показывал ему эту книгу Брюсову, может, хвастал,
Вот лакей и замыслил украсть у князя книгу. Думал -- раскроет ее и сразу волшебством просветится. Хорошо заприметил, какая из себя есть эта книга, и как раз князь пошел на прогулку, он ее и попер. Ну, царапнул он ее великолепно, а не знает, что с ней делать. Раскрыл -- и глаза вылупил, ничего не понимает, ни одного слова. Видит -- не про него писана эта грамота. Бился-бился, ничего не выходит.
А тут, как на грех, барин скоро с прогулки вернулся. Что тут делать? Испугался, закрутился, заметался, как бес от ладана, и не знает, как с книгой быть. Метался-метался, помчался на кухню да и сунул книгу под плиту. А повар свое дело делает, ему невдомек.
И вот слышит лакей -- подает барин звонки, зовет его. Ну, летит. А князь сам не свой: хватился книги, а книги нету.
– - Где, спрашивает, книга?
Ну, что сказать на это лакею?
– - Не могу, говорит, знать, ваше сиятельство. Может, куда завалилась?
– - Поищи, -- говорит князь.
Вот лакей и принялся искать. Сюда заглянул, туда заглянул -- нет нигде. Дурака такого валяет, морочит князя. Тут и князь стал помогать ему. Вдвоем принялись они передвигать столы, диваны, шкафы -- на весь дом возню подняли. Ну, понятно, не нашли книги, давно уже истлела, дымом пошла.
А князь весь потемнел. Стоял, думал, думал... Выгнал лакея. Вышел лакей, стоит под дверью, думает, вот-вот барин позовет. Только не зовет его барин. Вот он набрался храбрости, заглянул в кабинет, смотрит -- висит в петле: гвоздь в стену вколотил и на шнурке повесился...
Тут лакей и заорал, гвалту наделал на целый дом. Сбежался народ, пришла полиция... Принялся пристав за лакея, за повара. А лакей говорит:
– - Ничего не могу знать, ваше благородие. Все книги читал, а какая причина -- не знаю.
Ну, понятно, погубил, чортова сволочь, человека, да и "не знаю". А повар и на самом деле ничего не знает. Он на отлете, его дело -- кухня.
А как тут правды добьешься, да и кому надо? Повесился и повесился. Значит, смерть такая пришла.
Ну, похоронили князя. После сродственники приехали, забрали имущество, освободили дом. Только недолго стоял этот дом порожняком: снял его один господин семейный. Снял и переехал. Вот живет сутки, живет другие, а на третьи -- бежать.
– - Пускай, говорит, чорт в этом дому живет, а не я, православный христианин.
– - Что такое?
– - спрашивают.
– - Да в нем, говорит, жить нет никакой моготы. Как полночь, так тут и пошла по всему дому возня: и столы, и шкафы, и диваны передвигают, и кровати, и кушетки, и стульями гремят. Такой стуковень поднимут -- волосы дыбом становятся. А засветишь огонь -- нет никого и все в порядке, все на своем месте. Потушишь огонь -- опять пошла возня.
Не поверили ему, думали -- колокола льет. Нет, однако, и другие квартиранты больше трех суток не выживали, такое беспокойство. Вот и не стал никто в нем жить. Да будь он проклят, чтобы за свои деньги житья не иметь! А от какой причины эта возня -- никто объяснить не мог. Потом-то уж лакеишка этот разъяснил.