Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 1

Хренов Алексей

Раздался оглушительный взрыв. Грохнуло так, что Лёху швырнуло на палубу, а уши заложило, словно от удара по ним. Кузьмича придавило одним из тюков. Лёха, мотая головой, попытался подняться на четвереньки и, со второй попытки, наконец сумел встать. Он подполз к Кузьмичу и, напрягая силы, помог тому выбраться из-под тюка.

— Как ты, жив? — проорал Лёха, слыша свой собственный голос, как будто сквозь вату.

Кузьмич, всё ещё ошеломлённый, показал жестами, что мол вроде бы жив.

Лёха приподнялся, оглядел корму «Звезды

Бомбея» и понял, что от неё практически ничего не осталось. Всё, что находилось на корме, исчезло: людей либо сбросило в море, либо буквально испарило. Капитана впечатало в рулевую рубку, которую затем полностью сорвало за борт. На месте рубки осталось лишь нагромождение искривлённых металлических прутьев и реек.

На корме активно разгорался пожар, а потерявшего задний швартов катер, отбросило к носу «Звезды», прямо под укрытие наших героев. Теперь он держался лишь на одном носовом канате. Матроса у пулемёта скорее всего просто сдуло в воду, и сам катер выглядел так, словно его потрепало ураганом.

Лёха сунул «Браунинг» в кобуру, схватил Кузьмича за шиворот и толкнул его в сторону катера. Кузьмич, действуя на автомате, перепрыгнул на борт, всё ещё сжимая в руке пистолет. Сам Лёха подхватил оба чемодана и аккордеон, превратившись в гружёного ослика.

— Кузьмич, лови чемоданы! — перекрикивал он огонь и треск горящего судна…

Глава 17

Пожар во время наводнения

— Кузьмич, рули на Хуебон, сам понимаешь, два таких перца как доны Херров и Кузмаччо не могут пройти мимо порта с таким названием, если человек в опасности! — скомандовал Лёха.

Через два часа маленький торпедный катер с гордо развевающимся на корме красным флагом, медленно заходил в маленькую рыболовецкую деревушку Хуебон, как прочитал Кузьмич.

Лёха встал у пулемёту и передернул затвор. «Случаи разные бывают!» — подумал наш герой.

01 сентября 1936, между Марселем и Майоркой, Средиземное море

Кузьмич, очнувшись, сунул пистолет в карман и поспешил к борту катера. Лёха размахнулся и поочерёдно бросил чемоданы, а затем, собрав последние силы, перепрыгнул метр тёмной воды, больно ударившись ногой о край катера. Зацепив аккордеон ремнем за тумбу пулемета, Лёха бросился к швартовой утке и сбросил с нее конец каната в море.

Катер стал медленно удаляться от «Звезды Бомбея», над которой разгоралась пламя.

— Ну что, Кузьмич, придётся осваивать новую профессию, иначе сгорим нафиг здесь ярким факелом посередине моря, — сказал Лёха, оглядываясь на охваченную пламенем «Звезду Бомбея». Пожар бушевал, то и дело раздавались глухие взрывы, и клубы чёрного дыма поднимались в чёрное небо, превращаясь в зловещие облака, если бы их было видно.

Лёха бросился в рубку катера, чтобы попытаться завести его и быстрее уйти от горящего парохода. В рубке он наткнулся на молодого человека в чёрной форме — точнее,

на его безжизненное тело. Видимо, взрыв отбросил рулевого на стену рубки. Лёха схватил его за плечи и вытащил его на корму, оставив пока лежать там.

Окинув взглядом отражение огня, который плясал на волнах совсем близко, Лёха вернулся к панели управления. Он сдвинул обе рукоятки с «Parar» на «Avante lento», поставив их на малый вперёд. Однако двигатели даже не вздрогнули. Похоже, автоматического управления здесь не было, и требовалось вручную запустить моторы в машинном отделении.

Остановившись на секунду, он крикнул Кузьмичу, наверное впервые назвав его по имени:

— Гоша! Оставайся в рубке, смотри по сторонам, если что кричи мне в люк.

Лёха достал неразлучный браунинг и двинулся вниз по трапу.

Катер был совсем небольшой, наверное с современную парусную яхту, которую он как то брал в прокат в прошлой жизнив Греции, пришло на ум Лёхе.

Пробравшись в моторное отделение, Лёха обнаружил ещё одного члена экипажа — механика, лежащего без сознания на полу в замасленном комбинезоне. Голова у него была рассечена, из раны сочилась кровь, а лицо покрыто маслом и грязью. Похоже, во время взрыва его сильно ударило о что-то твёрдое.

Лёха присел рядом и начал хлопать его по щекам, пытаясь привести в чувство. Механик вздрогнул, открыл мутные глаза, и Лёха, показывая вращательное движение рукой, и собрав все свои познания в испанском прокричал:

— Заводи! Мотор! Заводи!

Механик, с усилием понимая, что от него хотят, потянулся к щитку управления и нажал пару кнопок. Двигатель сначала фыркнул, закашлялся, потом затрясся, оживая. Механик с трудом потянул рычаг вверх, и мотор изменил режим работы, а вибрация разошлась по всему корпусу катера, словно судно наконец обрело жизнь.

— Чёрт, надеюсь, Кузьмич справится с управлением, — подумал Лёха, стараясь как-то уложить обмякшего механика в безопасное место. Тот глянул на него мутными глазами, пробормотал что-то невнятное и снова потерял сознание, его голова безвольно опустилась на грудь.

Оттащив механика в крошечную кают-компанию и на всякий случай связав его, Лёха выскочил на палубу. Невозмутимый Кузьмич стоял за небольшим штурвалом и куда то рулил.

За кормой катера убегал пенистый белый след, а горящий пароход медленно исчезал в ночи по левом борту.

— Ну что, Кузьмич, придётся тебе осваивать новую профессию капитана, иначе въедем куда-нибудь в берег таким факелом посреди моря, — сказал Лёха, пытаясь вернуть себе чувство юмора, пока оглядывался на охваченную пламенем «Звезду Бомбея». Пожар бушевал, грохотали взрывы, а клубы чёрного дыма поднимались, смешиваясь с ночной тьмой, создавая зловещее зрелище.

— Куда двигаемся? — спросил Лёха, обернувшись к штурвалу.

— Туда, — ответил Кузьмич, указывая рукой прямо по курсу.

— И что там?