Москва-Лондон
Шрифт:
Принцесса Елизавета Тюдор всерьез готовилась встретить свой звездный час…
Между тем пиршество подходило к концу.
— О боже, какая прелесть! — воскликнула вдруг Елизавета и захлопала
в ладоши. — Посмотри, Мэри, ведь это наш с тобой любимый крыжовник со сливками! И это — в феврале! Вы настоящий чародей, сэр Томас!
— Я вижу, в этом доме ничему нельзя удивляться! — улыбнулась Мария, кончиками пальцев едва дотронувшись до руки Томаса Грешема. Это невольное и мимолетное движение было немедленно зафиксировано всеми присутствующими… — Признаться, я тоже очень люблю это дивное
Приправой к блюду служили корица, ядра и сушеная шелуха мускатного ореха, сахар, розовая вода и яйца. Спелые, холодные, будто лишь сию минуту сорванные плоды крыжовника лежали кругами на густых сливках. Накалывая их специальными серебряными булавками, гости отправляли сочные ягоды в рот.
Грозди крупного янтарного винограда, отборные яблоки, груши, сливы, апельсины, финики и бог весть какие еще дары полей, садов и лесов Европы и ее ближних и дальних окрестностей были поставлены в роскошных
вазах и блюдах на этот вместительный стол! Воистину — подлинное лукуллово пиршество86!
— Сэр Себастьян, — сказала Мария, держа булавку с наколотой ягодой у своих губ, — вы сегодня необычайно молчаливы. Надеюсь, вы вполне здоровы?
— Нет, милая моя принцесса, — грустно вздохнул знаменитый мореплаватель, — сейчас я чувствую себя подобно перегруженному золотом кораблю, плотно усевшемуся на серебряную мель…
— Что вы хотите этим сказать? — спросила Мария.
— Ничего, кроме того, что я чертовски, до безобразия объелся… Надеюсь, не я один оказался в числе пострадавших за этим страшным столом! Ах, избави нас, господи, от всех других недугов…
Старого морского волка нальзя было обвинить в излишке изысканных манер, да и откуда им было взяться на кораблях или при короле
Генрихе VIII? Поэтому весьма сомнительное с точки зрения придворного этикета признание сэра Себастьяна Кабота было встречено единодушным смехом и одобрением людей, уставших от придворных церемоний. В столовой сразу стало весело и шумно.
— Посмотрите, сэр Томас, — тихо прговорила Мария, слегка наклонив голову в его сторону, — как мила и красива сейчас моя сестра! Право, истинная королева! Она будет жить долго-долго… И править всеми вами…
— О, ваше высочество… — воскликнул Грешем, потрясенный той неподдельной грустью и осознанной обреченностью, с которой Мария говорила сейчас с ним. Ее откровенность, доверчивость, ее подчеркивание своего особого отношения к нему… Ко всему этому он не был готов заранее и чувствовал сейчас такую скованность мыслей и движений, какую не замечал в себе никогда прежде… — О, ваше высочество, вы так несправедливы к себе! Вы…
— Не нужно об этом! — неожиданно резко оборвала его Мария и повернула голову в сторону Кабота. — Я не ослышалась, сэр Себастьян, вы вновь собираетесь в далекое плавание? Куда на этот раз, позвольте вас спросить?
— В чертоги Господни, если, конечно, по дороге меня не перехватит пара-тройка тощих чертей, — смеялся старый мореход.
— Ах, не поминайте лукавого всуе! — нахмурилась Мария. — Но я действительно слышала, что вы начали разговор о каком-то новом плавании.
— У тебя прекрасный слух, дочь моя. Как и все остальное, смею заметить… Да-да, я это знаю лучше всех вас, потому что вот этими руками подбрасывал крошечную Мэри почти к потолку, а она визжала от восторга
и орошала мою голову от избытка чувств!
— О господи! — Мария густо покраснела и прижала ладони к щекам. —
— Сэр Себастьян, — пришла на помощь сестре Елизавета, так и оставив Кабота с открытым ртом, не успевшим произнести ни слова в свое оправдание, — я тоже слышала о каком-то вашем плавании. Немедленно рассказывайте, если не хотите обрушить на себя гнев сразу двух принцесс Тюдор!
— Слушаюсь и повинуюсь, ваши высочества! — Кабот попеременно склонял свою голову сначала в сторону Марии, а затем — Елизаветы. — Суть дела состоит в следующем…
…Себастьян Кабот. Имя его стоит в одном ряду с такими, как Васко да Гама, Христофор Колумб и Магеллан! Родился он в славном английском городе Бристоле в 1475 году в семье венецианца Джованни Кабото, известного в те времена мореплавателя и купца, с 1490 года состоявшего на английской службе. Вместе с отцом Себастьян начал плавать по европейским морям с четырех лет, а к двадцати годам был уже достаточно хорошо известен среди европейских капитанов своей смелостью, решительностью и неуемной жаждой открытий и славы.
24 июня 1497 года, истерзанный бесконечными штормами и бурями, корабль «Метью», ведомый молодым капитаном Себастьяном Каботом,
достиг земли. Терпя много месяцев невероятные лишения, он шел вдоль берегов этой неведомой земли строго на север, пока непроходимые льды
не повернули корабль Кабота вспять. Так была открыта Северная Америка, а плавание вдоль берегов навечно стало называться каботажным!
В 1512 году Себастьян Кабот поступил на службу к Фердинанду II, королю арагонскому, но после смерти монарха в 1516 году вновь вернулся в Англию. Здесь разгульный король Генрих VIII предпочитал земные блага и радости всем остальным, слава морских открытий и поиски новых торговых путей занимали его куда меньше захватывающей погони за юбками, поэтому вкусивший славы первооткрывателя, знаменитый в Европе, но не признанный на родине капитан Себастьян Кабот в 1518 году вновь покидает Англию и много лет бороздит моря и океаны на кораблях под испанским флагом, изредка и ненадолго навещая родину, где бывал гостем короля. Капитан был особо ожидаем принцессой Марией, которой всегда привозил из своих путешествий что-нибудь диковинное, занимательное и памятное. В эти годы он много раз пересекал Атлантический океан, исследуя берега Южной Америки. Пожалуй, никто из европейцев до него не поднимался вверх по реке Ла-Плата так далеко в глубь континента! Впрочем, открыв нижнее течение рек Парана и Уругвай, он убедился, что Ла-Плата — вовсе не река, а громадное устье этих двух рек, залив океана шириною более ста миль, глубиною до двадцати метров и длиною почти двести миль! Открыл он также и нижнее течение реки Парагвай.
Только четыре года назад, в 1548 году, при самой активной помощи
и участии принцессы Марии Себастьян Кабот окончательно вернулся на родину, где и был наконец признан и оценен как при дворе, в высших эшелонах купечества, так и всенародно. В 1549 году, и вновь благодаря самому решительному содействию принцессы Марии, он получил редкую по щедрости пенсию, а в прошлом, 1551 году, ему был пожалован весьма солидное денежное вознаграждение за активную деятельность в качестве советника английского двора по вопросам торговли и мореплавания.