Москва не принимает
Шрифт:
Он жадно стал осматривать место происшествия, стараясь не упустить ни единой детали. Не понятно, убийство это или несчастный случай. А они постараются списать труп русского туриста на несчастный случай. Благо есть повод.
На полу в мужском туалете лежал Геннадий Михайлович Мануков. Еще каких-нибудь сорок минут назад он, живой-здоровый, попивал за столиком в кафе элитный коньяк и рассказывал товарищам по несчастью, как он пытается разрулить проблему с задержкой рейса.
«Завтра у меня начнется новая жизнь», –
Мануков оказался прав: умер падишах. То есть он сам. Себя же Алексей мысленно обозвал ослом. Ему и в голову не приходило, что следующая жертва – Мануков! Да, Геннадий Михайлович был неприятным человеком, но разве за это убивают? Когда Алексей в последний раз с ним беседовал, он никого не опасался, разве что первой жены, Элины…
«Стоп!» – мысленно сказал Леонидов. Он вспомнил, как Катыкова с взволнованным лицом спускалась со второго этажа. Неужели?!
Да, непруха так непруха. Для Манукова. Если бы не пожары вокруг столицы, не смог, если бы Москва сегодня принимала, Геннадий Михайлович сидел бы сейчас в самолете в удобном кресле, а не лежал бы с проломленным черепом на холодном полу клозета в крохотном итальянском аэропорту. И до столицы, а следовательно, до новой жизни, о которой он говорил, уже было бы рукой подать. Но – не случилось. Столичные аэропорты отказались пускать Манукова в новую жизнь. Теперь, так же как и его жена Людмила, он полетит в Москву в багажном отсеке, а не в бизнес-классе. Бедная Надя! Сначала мать, потом отец!
«Нельзя ей говорить…»
На полу, вокруг головы Манукова разливалась большая лужа крови. Кровавые брызги были и на раковине, и даже на стенах. Алексей невольно принюхался и нагнулся над трупом, пытаясь рассмотреть детали. Все, что у него имелось из арсенала сыщика, был он сам – собственные глаза, уши, обоняние и еще наблюдательность. Даже трогать ничего он не мог. Не имел права.
Кровь была специфического темно-красного цвета, не алая, не бурая, и не бордовая, а как раз такая, какой бывает кровь, вытекшая из раны минут семь-десять назад, не больше. Вид у нее вполне невинный, словно у краски, пролившейся из ведерка маляра. И никакого запаха.
Алексей осторожно и медленно присел на корточки, стараясь не испачкаться, и внимательно осмотрел рану. Сгустки крови, прилипшие к черепу волосы и даже, кажется, осколки кости. Видно плохо, сплошное кровавое месиво. «Надо бы позвать врача, – запоздало подумал он, – Анну Васильевну».
Но потом понял, что врача звать уже поздно. Трупов Леонидов на своем веку повидал немало, тело Манукова еще не остыло, но признаков жизни Геннадий Михайлович не подавал. Судя по ране на голове, либо он сам упал спьяну на раковину и разбил череп, либо его хорошо приложили об эту раковину.
«Сам вряд ли», – подумал Алексей, распрямляясь и внимательно осматривая испачканную в крови раковину. Как бы пьян ни был Геннадий Михайлович и каким бы скользким ни был пол, на который пролилась вода, упасть на раковину таким
– Ага!
Алексей, в нарушение всех правил, проворно поднял с пола маленькую светлую пуговицу и торопливо нагнулся над телом Манукова. Так и есть! Двух пуговицы на планке у самого ворота не хватает! Одна у Алексея в руке, вторая, скорее всего, куда-то закатилась. И на щеке потерпевшего красовалась ссадина. Версия «был сильно пьян, поскользнулся на мокром полу, ударился головой о раковину, упал и умер», – устраивает итальянскую полицию. Все видели, как Мануков сидел в кафе, и нетрудно подсчитать, сколько он в итоге выпил. Да почти бутылку коньяка!
Но мало кто знает о событиях, тому предшествовавших. Об убийстве Людмилы Мануковой. А о событиях семнадцатилетней давности, когда завязался этот узел, знают вообще только Катыковы, Ренат и Элина, ибо Мануковы оба мертвы, да еще Алексей Леонидов, успевший поговорить и с Ренатом Алексеевичем, и с Геннадием Михайловичем.
«Теперь, выходит, моя очередь? – вздрогнул он и сразу подумал о Саше. – Вот влип! Жена сильно расстроится».
– А это еще что?
Он поднял с пола клок волос. Машинально приложил к голове Манукова. Подходит! Убийца что, взял Геннадия Михайловича за волосы и с силой ударил головой о раковину? Раз, другой… Похоже на то! Была драка-то!
Алексей еще раз прокрутил в памяти эпизод, когда отсюда, со второго этажа, торопливо спускалась Элина Катыкова. По времени подходит. И у нее было очень растерянное, а потом испуганное лицо… И она оправдывалась в несвойственной ей манере, почему не знает, где ее муж. Слишком уж долго и путано оправдывалась.
«Интересно, а женщина могла это сделать? – задумался Алексей. – Смотря какая женщина…» – он мысленно примерил убийство на Катыкову, словно платье на манекен. Село идеально, по фигуре.
Элина находится в прекрасной физической форме, активно занимается спортом, а Мануков к тому моменту, как его убили, был сильно пьян. Да что там! Он еле на ногах держался! С ним бы и пацан справился! Пьяный человек раскоординирован и к сопротивлению почти не способен. Он похож на плюшевого медвежонка, которого можно валять как хочешь. Это только говорят, что пьяным везет, а на самом деле статистика на сей счет весьма печальна. Сколько людей калечится по пьяни! А сколько погибает?
Пацан…
Алексей вдруг подумал о Теме. Господи, только не это!
– Что случилось? – В туалет сунулся какой-то мужчина и тут же отпрянул: – Бли-ин…
– Эй! – крикнул ему вслед Алексей. – Полицию покричи! Эй, мужик! Не исчезай, слышишь?
«Придется самому», – подумал он, распрямляясь.
– Чего тут? – Второй товарищ оказался адекватен, наверное, потому, что трезв как стекло. – Ого! – сказал он, увидев труп. – Так полицию, наверное, надо?
– Именно! – кивнул Алексей.
– Бедолага, – посочувствовал его собеседник и пошел искать представителей власти.