Москва в огне. Повесть о былом
Шрифт:
Сережка торжественно вытащил из-за пояса довольно мрачного вида «бульдог» и ловко зарядил его. Мой «смит и вессон» был уже заряжен и блестел в руках, как начищенный самовар. В барабане пять пуль. Но Сережка пренебрежительно скривил губы:
— Где ты достал эту «козью ляжку», оратор?
— Как… как ты сказал?
— А вот как, — Сережка взял мой «смит» и перевернул стволом вниз. — Видишь, на что похож?
В самом деле, в таком виде револьвер в точности походил на ляжку, не хватало только копытца.
Мы
— К барьеру! — крикнул Сережка, становясь боком к мишени. — Слушай меня, оратор. Стрелять будешь по команде «пли». Командовать буду я. Револьвер надо поднимать не рывком, а плавно, снизу вверх. Если захочешь попасть в рот, целься в подбородок.
— Почему это? — удивился я.
Сережка тоном педагога поучал:
— При выстреле дуло револьвера подпрыгивает вверх, и нуля оказывается немного выше прицела. Понятно? Особенно «козья ляжка» так фокусничает. А ну, готовьсь!..
Я не без волнения поднял револьвер и стал целиться в подбородок царя, намереваясь всадить пулю в рот. В юности я собирался самолично убить настоящего, живого царя и сейчас очень пожалел, что передо мной был только портрет. С каким удовольствием подстрелил бы я его! Охотником я был приличным и целиться умел. Поднимая револьвер, я надеялся поразить ребят метким выстрелом.
Мишка жадно следил за револьвером, блестя глазами, а Сережка, как настоящий командир, раздельно и громко командовал:
— По царю-вампиру… по двуглавому стервятнику… по плюгавому Николашке Второму и последнему… пли!..
Я резко дернул спуск. Из дула махнул огонь, и грохот прокатился по лесу. Мне казалось, что его можно было услышать за десятки верст.
Мишка стремглав ринулся к мишени. Мы оба побежали за ним.
Я нетерпеливо глянул на рот и подбородок царя — никакого следа от пули не оказалось. Левый глаз тоже был цел и как будто с насмешкой подмигивал мне: «Эх ты, стрелок липовый!»
Сережка тщательно подсчитал все дырки, которыми был пронизан портрет раньше.
— Как было двенадцать, так и осталось. Промазал, оратор!
— К богу полетела! — сострил Мишка.
Я в смущении, но с тайной надеждой осмотрел поленницу вокруг портрета — ни единой царапинки!
— Не беда, — утешал Сережка, — первый раз я тоже в небеса палил.
Мне было несколько конфузно и даже досадно.
— Ты вот погляди, как я сейчас царю второй глаз вышибу, — похвалился Сережка, отходя к нашему «барьеру».
— Сережка — он могёт, — поддержал и Мишка. — Я сам видел, как он палил, ей-бо!..
Однако и Сережка не сразу попал в цель: первым выстрелом он влепил пулю на целую четверть выше головы, вторым чуть задел ухо и только третьим подставил «синяк» под самый глаз.
Мы вдоволь поиздевались над «Следопытом». Я выпалил
Мишка вихрем слетал к мишени и через минуту торжественно возвестил:
— Есть две дырки на самой морде! Ур-ра-а-а-а!
— В корову попадешь без промаха, — похвалил Сережка, засовывая свой «бульдог» за пояс, под пальто. — Для начала хватит. Пошли, ребята.
— Дай и я стрельну! — взмолился Мишка. — Я же стрелял. Я же пятый раз хожу. Я же…
Сережка уступил.
Получив «бульдог» в руки, Мишка просиял и принял воинственную позу. Он долго целился и наконец, высунув язык от напряжения, спустил курок.
Грохот выстрела снова разбудил эхо и гулкими перекатами пошел во все стороны.
Козлиными прыжками Мишка подбежал к портрету, быстро осмотрел его и неистово заплясал у поленницы.
— Попал! Попал! Ей-богу, попал!
В самом деле, нуля оторвала верхний уголок портрета.
Радости парнишки не было предела, он прыгал вокруг нас как угорелый и умолял Сережку дать «пальнуть» еще разочек.
Но Сережка решительно отобрал у него револьвер.
— Нельзя. Пуль мало, для фараонов надо оставить.
— Стой! Руки вверх! — загремел вдруг грозный голос, пятеро молодых ребят с револьверами в руках окружили нас со всех сторон. — Кто вы есть такие?
Мы еще не успели поднять руки и сообразить, в чем дело, как появился Петр с маузером в руках:
— Отставить, ребята, свои!
Оказалось, во главе с братом Сережки пришла десятка из боевой дружины завода «Гужон».
Все дружинники как на подбор, молодые, безусые, веселые, раскрасневшиеся от быстрой ходьбы и мороза.
Среди них я узнал и того белобрысого паренька, с которым Петр дежурил у штаба МК. Сейчас он перебрасывал свой револьвер с руки на руку, забавляясь им как игрушкой.
— Брось, Тимошка! — крикнул на него Петр. — Готовьте мишень, ребята!
Несколько дружинников бросились к поленнице.
— И вы часто устраиваете здесь канонаду? — спросил я, пожимая руку Петрухе. — Ведь может нагрянуть полиция и…
Петр перебил меня:
— Во-первых, теперь полиция так напугана, что вряд ли осмелится сунуться в такой густой лес и так далеко от города, во-вторых, мы кое-где оставили патрульных, а в-третьих, волков бояться — в лес не ходить. Ста-а-а-но-ви-и-ись!..
Дружинники быстро выстроились в один ряд, плечом к плечу.
И только теперь я заметил, что вместо Сережкиной мишени у поленницы стояло безобразное чучело казака с нагайкой в руке. Очевидно, оно хранилось здесь, в сугробах снега.