Мост к людям
Шрифт:
— Да я пошутила, — насилу произнесла она сквозь смех. — Что ж вы, шуток не понимаете?
Водитель не ответил, но в словах девушки и в самом деле звучало что-то похожее на желание извиниться, и это его почти успокоило. Однако злость еще не улеглась, и он неподвижно сидел, держа обе руки на руле, словно решал, как вести себя дальше.
— Ну ладно, ладно, — сказала Соломаха примирительно, как бы успокаивая и одновременно сочувствуя ему. — Поехали.
Водитель включил стартер, но мотор не завелся, а лишь несколько раз чихнул и выстрелил в глушитель. С минуту царила
— Наверное, свеча какая-нибудь… — тихонько высказал Сашуня осторожное предположение.
По лицу водителя пробежала нетерпеливая гримаса, словно он отмахивался от неуместного предположения пассажира. Мотор работал, перебои становились реже. Зарычала передача, и машина тронулась.
Несколько минут ехали молча. Наконец Колодий вздохнул и произнес так, будто подытоживал свои сокровенные мысли:
— Ничего, наладится. Консервный заводик построим, а тогда можно и транспортеры на фермах ставить: кто от тройчатки освободится, будет консервировать помидоры и огурцы.
Это напоминало о разговоре, начатом, когда еще только выезжали, и теперь уже почти забытом за перепалкой между Галей и водителем. Сашуня и раньше думал, что помочь мог бы именно такой небольшой заводик: и овощи не пришлось бы возить, и более интересная работа нашлась бы. Ну разве же это дело — выгребать навоз впятером, когда у транспортера и один справляется! А на заводе, какой бы ни был простенький и маленький, а все-таки конвейер да всякое другое оборудование, стало быть, и тянуться к нему надо постоянно, и в книжку все время заглядывать. Но сейчас разговора об этом не поддержал и он, и замечание Колодия повисло в воздухе.
Впереди на грейдере появились темные очертания дорожных машин и человеческие фигуры.
— «Объезд»… — не то испуганно, не то разочарованно прочитала Соломаха вслух на покосившейся фанерной стрелке и начала быстро поднимать боковое стекло.
— Ну, прощай, молодость! — чуть ли не радостно крикнул шофер, взявшись за руль как за вожжи.
Дорога выровнялась только на пригорке, когда проехали мастерские Молочанского совхоза. Тут и пыль улеглась, можно было снова ехать с опущенными стеклами и дышать свежим воздухом. Соломаха повернула к себе зеркальце, и Галя увидела в нем округлый, чуть выпуклый лоб, с которого чистенький платочек сметал невидимые пылинки.
— А я на объезды не сержусь, когда дорогу строят, — сказал водитель, поймав краем глаза недовольную гримасу на лице Соломахи. — Рессорам, правда, невесело, но ведь они, глупые, не понимают, что впереди перспектива! — хихикнул он, довольный своей остротой.
— Вы оптимист, морально здоровый человек, — шутя похвалила его Соломаха. Она вложила платочек в свою кожаную сумочку и щелкнула замком.
— А как же! Не то что некоторые, — самодовольно согласился водитель, и в словах его нетрудно было уловить нечто похожее на намек. Он глянул в зеркальце, увидел полупустую пачку «Примы» в руках у Сашуни и многозначительно добавил: — И относительно морали тоже: водки не пью, сигарет не употребляю… — Он увидел, как парень, услышав его
Колодий тоже заметил неловкость Сашуни, но отвернулся, чтобы не смущать парня еще и своей улыбкой. А улыбался старший агроном потому, что его развеселило слишком упрощенное и наивное понимание морали, да еще и высказанное водителем с такой категоричностью.
Колодий уже готов был по этому поводу кое-что сказать, но девушка его опередила:
— А калым?
Водитель резко повернулся и растерянно впился в нее выпученными глазами, однако ничего не сказал. Нога машинально нажала на педаль, и машину бросило назад, будто она наткнулась на препятствие.
— С пассажиров вы как берете, с каждого по счетчику или делите сумму на всех? — уточнила она, насмешливо глядя ему в лицо.
Водитель встретил ее взгляд мужественно, но, как видно, решил, что лучше смолчать. Снова отвернулся, и нажал на газ.
Километра три проехали молча. Соломаха сердилась: ну зачем дразнить человека, когда он сидит за рулем?!
А Сашуня разволновался не на шутку. Когда в машину садился, ему и в голову не приходило, что всем четырем придется полностью платить по счетчику. Теперь он понял, что такая возможность не исключена… Если б знал, поехал бы поездом: все-таки не четыре рубля, а восемьдесят копеек. Да и что это за порядки такие — четыре рубля сдаст в таксопарк, а двенадцать прикарманит?!
Он уже хотел было сказать, что дальше не поедет, рассчитается, пока четыре не нащелкало, и пойдет пешком, как вдруг машину задергало, из глушителя начало стрелять. Мотор запнулся несколько раз подряд, словно на него внезапно напала икота, еще несколько раз громко выстрелил и остановился. Водитель тихо выругался, попробовал снова завести, но стартер выл, а мотор не заводился.
— Давайте я ручкой попробую, — несмело предложил Сашуня.
Водитель не ответил. Вместо этого вышел из машины и поднял капот.
Колодий спросил:
— Ну что?
— Дальше не поедем, — вздохнул водитель. — Крышка трамблера треснула.
— А запасной нет?
— То-то и оно, что нет!
— Что же делать?
— А что поделаешь? — мрачно развел руками водитель. — Либо пешком идти, либо ждать попутную — может, вас подбросит и меня возьмет на буксир.
— Хорошее дело! — произнесла Соломаха и тоже вышла из машины. — У меня в Вильшаной заседание на десять часов назначено. — Она слышала разговор Колодия с водителем и теперь озабоченно смотрела на дорогу — ни впереди, ни сзади машин видно не было.
— Плохо… — вздохнул Колодий. — Мне тоже нужно как можно скорее попасть на место… — Он довольно весело улыбнулся Соломахе. — Надо крышку трамблера доставать.
— Как же так — водитель выезжает в рейс, а запчастей не имеет?! — возмутилась Соломаха, обращаясь к Колодию.
— Что же я, целую машину в запасе возить должен? — огрызнулся водитель.
— А мне дела нет до ваших трамблеров, — сверкнула на него Соломаха своими красивыми глазами. — Я плачу деньги, а вы должны меня везти.