Мосты
Шрифт:
— К, Ж, З, С, С…
Она почти не двигалась. Только иногда подавалась вперёд или назад, или беззвучно хлопала в ладоши — на пробелах.
— Всё правильно. — Саррет убрал шифровку за пазуху. — Правда, я ожидал, что мне сейчас покажут выступление звезды придворного театра, но, видимо, не судьба.
— Это же просто бессмысленный набор движений, а не танец. Если бы я придумывала танец о рухнувшем мосте, то исключила бы хлопки в ладоши… Да и я уже давно не звезда придворного театра. — Элья отвернулась. — Последняя моя должность — старшая фрейлина при её величестве
— Да, я читал. И каково это, кстати — быть фрейлиной у трупа?
Элья вспомнила жуткое лицо королевы, и её пробрал озноб.
— А сам как думаешь? — она невольно обхватила себя руками, словно в попытке согреться — хотя в комнате уже было достаточно тепло. — Хотя, надо отдать Макоре должное, по Инерре сейчас не скажешь, что она труп. Никто, кроме меня да ещё её личной служанки, об этом и не подозревал. Её величество была очень стеснительна и не позволяла всем фрейлинам присутствовать при её утреннем и вечернем туалете.
— То есть, если я правильно понимаю, вы со служанкой вдвоём раздевали и одевали покойницу? — уточнил Саррет.
— Боги, да нет, конечно! — Элья нервно встала и подошла к окну. Небрежный, какой-то будничный тон Саррета вовсе не препятствовал разыгравшемуся воображению, и это было невыносимо. — Она всё делала сама. Мы просто приходили туда для вида и стояли, отвернувшись. Я её даже ни разу не видела без одежды. Наверное, Макора позаботилась не только о её лице, но проверять не хотелось… Саррет?..
— Что?
— Слушай, а ты… ты ведь меня убьёшь только если другого выбора не останется, да?
— Разумеется. Сегодня, например, выбор был.
Элья снова поёжилась. Улыбка Инерры так и стояла перед глазами. Девушка вспомнила, что возлюбленную Панго когда-то зверски убили по приказу Эреста.
— И ты ведь… ты ведь это сделаешь так, чтобы я не успела ничего понять, да?..
— Элья, я бы, на твоём месте, оставил эту тему. Мы же уже пришли сегодня к выводу, что вероятность подобного исхода крайне мала.
В непростой ситуации в Саррете, по всей видимости, просыпались тонны протоколов, написанных им, когда он ещё числился в отделе майора Наргеля, и он переходил на казённый язык. А ситуация была непростой — разговоры подобного рода люди обычно не ведут. Однако Элья не собиралась уступать:
— Да, я понимаю, но тем не менее…
— Нет, я буду убивать тебя долго и с особой жестокостью.
Девушка повернулась и адресовала ему укоризненный взгляд.
— Сегодня слишком паршивый день для хороших шуток, — сказал Саррет. Тон его был отнюдь не извиняющимся — мужчина просто констатировал факт. — Элья, я практически уверен, что до этого не дойдёт. Прекрати забивать себе голову.
— Угу, тебе-то легко говорить, — проворчала Элья, снова отворачиваясь к окну. — И погода ещё удружила… Завтра будем грязь месить несколько часов кряду. Хорошо, если дождь закончится.
Она услышала, как Саррет встал со стула, подошёл ближе. Почувствовала его тепло за своим плечом, запах печного дыма, исходящий от его куртки.
— Что ж… — голос прозвучал прямо над ухом, и Элья невольно
— У нас всё получится, — поспешила ответить на это Элья.
Над ухом раздалось скептическое хмыканье.
— Правда, вот увидишь! — обернулась девушка к Саррету. — У нас всё получится. И всё закончится, и всё будет хорошо…
Он прищурил глаза.
— Будет хорошо? Когда всё закончится? Ну, это как посмотреть. Мы с тобой, например, в любом случае ничего от этого не выиграем. Даже если Дертоль получит шифровку. Если она фальшивая — значит, я сейчас без разрешения покидаю вверенный мне участок, что категорически запрещено. Если она правдива, то это, скорее всего, означает, что мы с тобой (и, главным образом, я) помогли предателям уничтожить двести иланцев, что, возможно, приведёт к открытому международному конфликту. Как ты думаешь, нас за это наградят?
Он говорил почти весело, но на сердце у Эльи становилось всё тяжелее и тяжелее. Эта тяжесть была совсем не похожа на то тёмное и холодное, что поселил в ней Белобор — она была иная, ослепительная, разрастающаяся, как вспышка. Но при этом невыносимая. Элье отчаянно хотелось как-то поддержать Саррета, убедить его в том, что он не один, по крайней мере, сейчас — но неужели есть способ добраться до далёкой скалы, когда сама на такой стоишь? Один шаг — и волны примут тебя, поглотят, швырнут о камни… Один шаг… Тогда, в Сакта-Кей, она не смогла. Но теперь это было нужно не столько ей, сколько Саррету.
Элья неуверенно протянула руку, коснулась его плеча.
— Мы же не виноваты… — сказала она. — Ты не виноват…
— Это неважно. Я знаю, как там всё бывает… Хотя ты неплохо поработала — до того, как тебя вышвырнули из Сакта-Кей. — Он перехватил ладонь, которую Элья хотела было убрать с его плеча, и легонько сжал её, будто тоже хотел приободрить. — Так что тебя, может, всё-таки не вернут в тюрьму. Если повезёт.
— Я не из везучих, — нервно усмехнулась Элья. То, что он держал её руку в своей и не торопился выпускать, было так же неправильно и невозможно, как если бы они шли по воздуху. И так же страшно.
Саррет тоже усмехнулся.
— В этом мы схожи, — сказал он. — Здесь уже тепло, почему у тебя такие холодные пальцы?
— Я же болотное чудовище, мне положено.
Он покачал головой, не оценив шутки. Элья осторожно попыталась высвободить руку, но Саррет не позволил. Более того, потянул на себя, вынуждая девушку сделать ещё шаг вперёд.
Когда они оказались так близко друг к другу, у Эльи окончательно спутались мысли. Долгую яркую секунду её сознание с отчаянием утопающего цеплялось за обрывки образов и ощущений: две приникшие друг к другу фигуры на тюремном дворе, вонючий бассейн и стекающие с лица капли, взгляд, остановившийся на последней строчке шифровки, ветви корберы, дрожащий от горькой злости голос Герека, запах водорослей, проникающий в кожу…