Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия
Шрифт:
Войдя внутрь, в коридоре я буквально нос к носу столкнулся… с Ельциным. Тот выглядел донельзя расстроенным, аж посерел с лица.
– Что случилось, Борис Николаевич?
– А, это ты, Женя… Беда у нас, всю аппаратуру вынесли.
– Кто? – спросил я, тут же сообразив, насколько глупо звучит мой вопрос.
– Если бы мы знали!
– Как это случилось? В окно пролезли?
– Пойдём на свежий воздух выйдем. Сейчас бы папироску выкурить, да бросил ещё в юности… У тебя нет случайно?
– Откуда, я и не курил никогда.
– Ну и правильно! Короче говоря, в 8 утра заведующий пришёл – а стёкол нет, и дверь
– А сам сторож не мог оказаться соучастником? – пришла мне в голову неожиданная мысль.
– Да ты что?! – отодвинулся от меня Ельцин, но в следующее мгновение задумался. – Нет, в принципе, всякое может быть… Хотя на бандита он совсем не похож. Не думаю, что Пётр Семёныч причастен, но следователю намекну и на такой вариант.
– Да-а, – вздохнул я, – как же так вышло… Думаете, найдут ворюг?
– Может, и найдут, на всех постах ГАИ по области да боюсь, к тому времени аппаратура тю-тю. Продадут её оптом или в розницу. Эх, столько денег вбухали и всё коту под хвост!
Весь день, пока торчал в политехе, голова была забита только одним – как вернуть украденное? Я ни разу не мент, не сыщик, у меня связи только в криминальном мире. Кое какие… А что, может, и правда, попросить помочь Прокурора? Когда-то он меня уже выручил, и в тот раз мы расстались если не друзьями, то хорошими знакомыми.
Понимая, что на счету не то что день, а каждый час, я сразу же по возвращении из политеха набрал знакомый номер. И вновь на том конце провода ответил тот же женский голос. Я назвал себя и сказал, что мне нужно встретиться с Прокурором. А уже полтора часа спустя я входил в знакомый мне барак. На втором этаже маячил уже другой «вахтенный». Я представился, сказал, к кому, после чего тот заглянул в комнату, доложил обо мне и посторонился, пропуская внутрь.
На этот раз Прокурор был один. Он курил. Перед ним на столе стоял стакан с крепко заваренным чаем тёмно-коричневого цвета, и лежала раскрытая «Литературная газета». Хм, неожиданно! Не думал, что авторитет читает газеты, да ещё такие. Правда, раскрыта она была на страничке юмора, что, впрочем…
– Ну здорово, Артист!
Он вышел из-за стола, протянул руку. Рукопожатие было крепким.
– Здорово, Сан Саныч!
– Чай будешь?
– Да не откажусь. Только не такой крепкий, как у тебя.
– Это понятно,
Вода в чайнике, похоже, закипела буквально через минуту, а ещё минуту спустя из кухни появился Прокурор со стаканом в одной руке и блюдцем с бутербродами в другой. Хм, не ожидал я от матёрого уголовника такого гостеприимства. В прошлый раз, хоть и закончилось всё душевно благодаря песням и моему скромному взносу в «общак», радовался про себя, что удалось унести ноги с воровской «малины». Могли ведь и мочкануть, запори я какой-нибудь косяк. Я бы, конечно, так просто не дался, но это же мастера своего дела, да ещё «борец» с ними был, я так и не узнал, как его звать. С таким быком я бы мог и не совладать.
Сегодня, кроме Прокурора, здесь никого, если не считать «вахтенного» в коридоре. И уж с ним бы одним, думаю, я бы справился, хотя нельзя исключать разного рода неожиданностей типа выплёвываемых лезвий, которые вонзаются в глаз соперника. Но надеюсь, переговоры будут конструктивными и пройдут в мирном русле. Тем более Прокурор настроен вроде миролюбиво, вон даже чай сам лично для гостя сварганил. В одной руке эмалированная кружка с коричневой жидкостью, в другой вазочка с кусками рафинада. И пахнет прилично, не трава типа грузинского.
– Твои песни сейчас по всей стране наша братва распевает, – сказал он, краем рта изобразив подобие улыбки. – А то, что ты автор – почти никто и не знает, разве что наши, кто был тогда. Не стали тебя палить, мало ли… Ну, рассказывай, что у тебя на этот раз стряслось? Не просто так ведь в гости зашёл.
– Не просто, – кивнул я, размешивая ложечкой в кипятке рафинад. – Понимаю, что нарушаю воровское правило: «Не верь, не бойся, не проси», но пришёл именно с просьбой.
– Так ты не вор, – снова усмехнулся как оскалился Прокурор. – Живёшь не по воровским понятиям, но пацан правильный. Так что говори, не стремайся.
Ну и выложил я всё, что знал. И чего не знал тоже. Мол, провёл бы ты, Сан Саныч, внутреннее расследование, выяснил бы, кто из твоих архаровцев на такое сподобился. Или не твоих. Всё равно ведь загонят вполцены, и это в лучшем случае, а деньги пропьют. Тут же единственная такая студия, можно сказать, на весь Урал. Сколько музыкантов надеялись записаться в ней, а теперь все надежды пойдут прахом.
– Слышал я, что вашу студию обнесли, днём узнал от своих людей. И ещё узнал, что залётные сработали, по наводке местных. Даже знаю, кого именно. Через него можно узнать, кто вашу аппаратуру вынес. И куда увезли. Может, постараются здесь её загнать, но не сразу, сейчас все ломбарды. не исключаю, что сработали по чьему-то заказу, слишком уж товар специфический. Но ментам, уж извини, никого сдавать не буду. Не по понятиям это будет. В общем, будут новости – дадим знать.
– Понял, – я едва удержался от вздоха. – Я тут на грев братве кое-что принёс, прими, Сан Саныч.
И положил на стол четыре 25-рублёвых купюры. Сегодня решил не мелочиться, вдвое подняв ставку по сравнению с предыдущим визитом. Тем самым как бы намекая, что дело серьёзное, это не квартирные воришки, как в прошлый раз, тут аппаратура и оборудование на многие тысячи, да ещё и валюту, видно, пришлось потратить.
– Ого, солидный взнос! – дёрнул бровью Прокурор, впрочем, не прикасаясь к деньгам. – Братва будет благодарна.