Мой ангел злой, моя любовь…
Шрифт:
Долго молчали, глядя в темные воды, на поверхности которых плавали ярко-желтые листья, упавшие с близстоящих деревьев, наблюдая за этими «корабликами», которых куда-то гнал ветер. Потом Андрей повернулся к ней и взглянул на нее, напряженную, бледную.
— Мне сказала Софи, ты через три дня в полк? — спросила она тихо, и он кивнул, помимо воли оглянувшись в сторону дома. Ему не хотелось, чтобы мать увидела его и Надин в этом невольном уединении возле ив. Не ради себя и не ради спокойствия матери, и даже не ради самой Надин, которой все-таки следовало быть осторожнее со свекровью. Ради Таты, которая до сих пор не могла взять в толк, отчего с ней так
Ранее Надин приезжала в Агапилово всегда с Татой, этой маленькой шалуньей и егозой, так похожей на брата, особенно, когда ей что-то было по не нраву, и она поджимала обиженно губы. Андрей отчего-то привязался к племяннице гораздо крепче, чем бывало обычно в семьях их круга, потому мать и стала зло обвинять его в том, что кровь в Тате не Бориса, а его кровь. C’est absurdit'e! Он не касался Надин ни разу с того дня, как вернулся в Агапилово в 1806 году после похода в Австрию, и того самого вечера, когда он едва не потерял голову год спустя…
Хотя, надо признать, что мать имела право думать так. Учитывая то, что, как ей казалось, она знала достоверно.
— Ты толком не здоров еще, — произнесла Надин и взмахнула ресницами, как только она умела это делать — очаровывая глубиной своих карих глаз, озорством, что светилось в глазах. Флирт был у нее в крови, как понял Андрей позднее. Она не могла не очаровывать любого, кто стоял перед ней — будь это простой офицер или сам император. А очаровав, можно было вертеть на свой лад дело. Когда тот, кого так манили к себе эти глаза и эти изогнутые в улыбку губы, уже был готов на все ради этой красоты.
— Ты толком не здоров, я справлялась, — продолжила она. — Что тогда? Что тянет тебя вернуться туда?
— Ты забываешь о долге офицера, — мягко сказал Андрей. — А он аккурат в том, чтобы занять место в рядах и так уже поредевшего полка. И пока неприятель на этой земле, разве может ли быть иначе, Надин?
Да, полк их снова заметно поредел. Конечно, не так, как тогда, при Аустерлице, но все же потери были весьма ощутимы. Погиб командир полка, барон Левенвольде, сгинул на позициях неприятеля застреленный уланом Римский-Корсаков, а кроме них не досчитались убитыми еще трех офицеров, не считая нижних чинов. Около четырех офицеров, включая его самого, выбыли из-за ранений, двое пропали без вести. Как мог он, зная это, оставаться здесь, под Коломной, наслаждаясь этой видимостью прежней мирной жизни? И зная, что она там, за той чертой, разделившей ныне страну на части?
— Рука уже действует, а голова… я сражаюсь все же не головой, — усмехнулся Андрей. Надин нахмурила носик недовольно.
— Я ведаю, отчего ты желаешь вернуться в полк так скоро. Говорят, что планируют дать еще одно большое сражение Наполеону, как только он отступит от Москвы. И ты желаешь быть именно там, горячая голова, — а потом добавила тут же, едва сделав паузу. — И вести желаешь получить из первых рук. Ведь только отказы приходят, верно?
Она смотрела на него внимательно, не отводя взгляда, стремясь прочитать по его лицу, о ком более тревоги у него в душе — о тетушке ли, о которой ничего неизвестно доныне, или о невесте, что выехала вместе с той из Смоленщины. Андрей тоже молчал, думая о своем.
Прошка вернулся пару седмиц назад, привезя известие, что в тульской деревне барышни Шепелевой так и не было. Тетка Анны, уехавшая вместе с семейством старшей дочери, в калужские земли, спасаясь от француза, тоже ничего не знала о судьбах Катиш и
Никто ничего не знал. И эта неизвестность сводила с ума Андрея, мешала уснуть ночами, когда он думал и вспоминал, как жесток может быть неприятель на захваченных территориях. «Убереги», просил он мысленно, когда крестился на службах в церкви, глядя на лики святых. «Убереги ее, раз я не сумел…»
В Агапилово со всей округи приезжали с визитами, чтобы взглянуть своими глазами на выжившего в том знаменитом уже сражении Оленина, послушать, как проходило сражение из первых уст, как атаковали кавалергарды кавалерию, защищая батарею, на которой сражался генерал Раевский. И как был контужен упавшей подле гранатой, когда уже отошел полк к своим позициям.
— Если бы не егеря, что случайно заметили меня и тех мародеров на поле, не сидеть бы мне здесь, — говорил Андрей в который раз любопытным гостям. Мужчины хмурили лбы и крутили усы, барышни же томно вздыхали и бледнели лицом, пытаясь представить то, о чем рассказывал Оленин. — Одного француза уложили на месте метким выстрелом, другой сумел убежать. Благо, все это до того, как удар прикладом лишил бы меня жизни. Но этого я не видел — признаюсь честно, лишился духа прежде. Очнулся только в лазаретной телеге, подле других раненых. Мне после сказали, что я удачлив, вестимо. Ведь уже снимались с места, и только случай привел егерей на поле бывшего тем днем сражения.
Что тот случай был банальное мародерство, Оленин решил умолчать. Все-таки те спасли ему жизнь. Стоило ли осуждать причины, которые привели к тому? Тем паче, к нему вернулось кольцо с черным камнем, то самое фамильное, которое он прятал под бок лошади. Оказалось, в полубреду все же указал на свой схрон, умоляя забрать ценность семьи. А вот кольцо, подаренное Анной, ушло в небытие. И словно та тонкая нить, что связывала его с невестой, оборвалась, будто не стало ее, той связи меж ними, которая натянулась между ними в тот день, когда над землями Гжати бушевала гроза. На сердце ныне стало так холодно и так тревожно. И снова его душа замерла, но так как раньше — когда он совсем не чувствовал ее, когда она была мертва. Ныне она ныла тихонько, не давая покоя сердцу и разуму.
Особенно, когда до него доходили известия со стороны, где ныне стояла армия. Ведь частые визитеры привозили с собой в Агапилово и последние вести и толки о положении дел в империи. Говорили, что Кутузов снова уходит от сражения, но ныне именно Наполеон загнан в угол, а не русский полководец. Что повсеместно действуют «малой войной» на территориях, что под французами ныне, и крестьяне, и некоторые офицеры армейские, налетающие отрядами на неприятеля. И все твердили с каждым днем все увереннее и увереннее, что дни Наполеона в России сочтены, что вскоре подпишут государи мировую. Дни складывались в седмицы, и вот уже к концу подошел первый месяц осени, а мир так и не был подписан. Поговаривали, что император и хотел бы, да Кутузов просит выждать время, не дать отступить Бонапарту с высоко поднятой головой.