Мой бесполезный жених оказался притворщиком
Шрифт:
— Дафна, я бы хотела, чтобы вы стали невестой моего сына. Как вы на это смотрите?
Глава 27
— Это был бы весьма перспективный союз, — обронила императрица.
Она обронила это, а я чашку, челюсть и свои надежды на светлое будущее в придачу.
Что это были за новости?
Я столько сил приложила к тому, чтобы ни у кого, ни у единой души даже мысли подобной не возникло, чтобы что? Чтобы все равно оказаться в невестах у Илариона. Вот уж спасибо!
Я с самого
Все проблемы Дафны Флорианской начались с этой помолвки. На одном из балов Дафна увидела цесаревича, мягкий свет ламп падал на его волосы, подсвечивая их словно они сами были лучами солнца, его глаза сверкали как драгоценные камни, он смеялся на чем-то, что сказал ему Платон, бросил взгляд в сторону Дафны, и она — долбанулась. Она не могла отвести взгляд от свечения, окружавшего цесаревича, и поняла, что теперь ни за что не сможет оставить его в покое. В ее сердце загорелись чувства, а в ее безумной башке идея — стать следующей императрицей.
Не знаю, чего там было больше, искренней симпатии или холодного расчета, но уже в академию Дафна Флорианская, надавив на отца, устроив миллион истерик и пораспускав нужные слухи тут и там, приехала в качестве невесты цесаревича.
Потом объявилась пропавшая Надя Змеева — его настоящая невеста, и императорский дом столкнулся с дилеммой: невест две, из одинаково влиятельных семей, которые не стоит лишний раз обижать, жених один, что делать?
Я бы проголосовала за — распилить.
Во всяком случае — прямо сейчас.
Чурбан неблагодарный, это ты мать свою надоумил? Поэтому сбежал? Чтобы не получить каблуком в лоб? Трус!
Я забылась.
Я расслабилась.
Я решила, что, если прошло уже столько времени, а проблема с помолвкой так и не всплыла, то можно уже забыть о ней и не вглядываться в темные воды сюжета.
На церемонии Надя должна была продемонстрировать свой родовой дар, и я бы навсегда выбросила из головы мысли о главных героях и спокойно продолжала жить своей жизнью.
Подальше от них.
Но Наде нужно было просто взять и ничего не сделать.
Может, в этом была доля моей вины? Если бы я позволила ей пойти с нами за Иларионом, спровоцировало бы это пробуждение ее дара?
Как знать.
На уроках теологии говорилось, что Фата Милостивая, богиня судьбы, завязывает узелки на каждой нити судьбы. Эти узелки являются испытаниями и неожиданными поворотами, переворачивающими жизнь человека с ног на голову, а когда их становится слишком много, и пряжа совсем приходит в негодность, богиня берет ножницы и разрезает нить.
Можно ослабить узелок и даже немного сдвинуть его вниз или вверх по пряже, но совсем избавиться от него ни за что не получится.
Я не могла взять в толк, почему Фата Милостивая не видела, что нить, на которой она навязала узлов, совершенно не подходит мне, ведь я не оригинальная Дафна, но факт оставался фактом.
В том или ином виде, все события повторялись. Мне так и не удалось
И поэтому, пусть сейчас дар Нади и не проснулся, это наверняка случится в будущем. Змеевы обретут потерянную дочь, Иларион свою настоящую любовь и невесту, а мне придется соревноваться в своеобразном конкурсе за жениха, который мне даже никогда не был нужен.
А там и слухи.
А там и эшафот.
Блеск.
Неважно.
Даже если ты знаешь, что сбежать не получится, нельзя замирать на месте. Всегда есть шанс, что твой преследователь устанет первым.
— Это такая большая честь для меня, — нервно улыбаясь залепетала я, надеясь, что не разрыдаюсь прямо здесь и сейчас, императрица ведь решит, что от радости, и тогда все, мне точно крышка, — но почему именно я? В империи столько достойных молодых барышень. Уверена, многие из них куда больше подходят на эту роль.
Я даже посоветовать могу. Берите кого угодно, кроме меня, и не прогадаете.
А лучше просто подождите, и проблема решится сама собой.
Императрица задумчиво провела пальцем по краю чашки.
— Разве причина моего решения не очевидна? — спросила она.
Я ничего не ответила. Промолчать было лучшим решением. Потому что в ином случае я начну орать, и моя казнь состоится даже раньше, чем положено по сюжету.
— Потому что вы спасли Илариона, — наконец пояснила императрица. — Брак это в первую очередь политический союз. Но, как мать, я бы хотела, чтобы рядом с ним был человек, на которого можно положиться, которому можно доверять, который не отвернется от него в трудную минуту.
Вот это она, конечно, наворотила из одного моего импульсивного тупого решения. Надеюсь, похожая идея не стукнула в голову кому-нибудь из Змеевых.
Перед моим мысленным взором немедленно возникло надменное лицо Чеслава Змеева, нахмуренные брови ректора, где-то в воспоминаниях раздалось высокомерное фырканье Гордея.
Вот уж в какой семейке я бы точно не хотела оказаться.
К слову, почему все лавры спасителя года достались мне? Я не одна участвовала в спасении наших озверевших друзей, но Платона и Лукьяна почему-то никто не хотел отблагодарить выгодным предложением брака с кем-нибудь из юных родственниц императрицы.
Как несправедливо.
— Именно поэтому я выбрала вас, — улыбнулась императрица.
Интересно.
Интересно, знает ли об этом Иларион.
Хотя, кто его станет спрашивать, он в данном вопросе такой же заложник ситуации, как и я. Если он скажет “мама, ты обалдела”, его никто не поймет. Я из очень знатного рода, его отказ поддержать эту извращенную благодарность будет выглядеть таким плевком в сторону общественного мнения, что мы все захлебнемся.
— Я понимаю, что вам нужно время для того, чтобы обсудить это с семьей, — невозмутимо продолжила императрица. — В ближайшие дни я отправлю от имени дворца официальное письмо, но, думаю, вы можете уже порадовать родных этой новостью.