Мой брат Сэм: Дневник американского мальчика
Шрифт:
— Тим… — начал он.
Мама схватила кочергу с камина.
— Оставь в покое моего мальчика, Стивен Беттс! — закричала она, подняв кочергу над головой. По безумному ее взгляду я понял, что, если придется, она ударит капитана Беттса.
— Мама! — крикнул я.
— Я не могу терять с вами время, — сказал Беттс.
Он развернулся, вышел из таверны и с шумом захлопнул за собой дверь. Через несколько минут зазвонили в церковный колокол, оповещая об опасности. Люди начали уходить из таверны. Я знал, что некоторые из них были ополченцами, — они
Мама села за стол и уронила голову на руки.
— Тимоти, я хочу помолиться. Сядь рядом и помолись со мной. — Она взяла меня за руку и усадила на скамью. Я склонил голову. — Господи, — сказала она, — пожалуйста, пусть эта война прекратится. Чем мы заслужили такое наказание? Почему она так затянулась? Господи, в чем мы перед Тобой провинились, что заслужили такое зло?
Она замолчала, потом встала и начала нарезать лук в горшок, в котором тушила мясо с овощами на ужин.
Через час мы снова услышали громкие звуки. Я посмотрел на маму. Раненый, сидевший у камина, открыл глаза.
— Они возвращаются, — сказал он.
— Может быть, это ополчение, — сказал я.
Но мое сердце забилось сильнее — я знал, что это те, кого я так надеялся увидеть. Я выбежал во двор. Почти стемнело, дождь хлестал по моему лицу. Я посмотрел на Фэрфилдскую дорогу. В такую погоду тяжело было что-то увидеть, но мне удалось разглядеть скачущих людей. Я прижался к стене дома и смотрел, как они приближаются. Через какое-то время мне удалось различить фигуры всадников на лошадях. Это не были красные мундиры. Я бросился назад в таверну.
— Это континенталы! — закричал я.
— Слава Богу! — воскликнул раненый.
Мы с мамой подошли к окну. Отряд прошел мимо, нарушил строй и начал рассредоточиваться по городу. Дверь таверны с шумом распахнулась, и вошли несколько мужчин. Впереди шел генерал, на нем были длинная голубая шинель и треуголка с перьями. Ничего нам не сказав, он просто сел за стол. Помощники окружили его.
— Ром для генерала Вустера, мальчик! — приказал один из его помощников. Потом он посмотрел на маму. — Вы — хозяйка таверны, мэм?
— Да, сэр.
— Мы хотим пообедать.
Значит, подумал я, тушеное мясо с овощами, которым мы собирались поужинать, достанется им, но мне было наплевать. Генерал Дэвид Вустер был главой милиции Коннектикута. Мне никогда не доводилось видеть генерала так близко. Его вид меня разочаровал, в нем не было ничего выдающегося — передо мной сидел обычный уставший пожилой человек, взволнованный и нахмурившийся. Пока я смотрел на него во все глаза, он зевнул и потер глаза.
— Тимоти, — прикрикнула на меня мама, — принеси джентльменам обед.
Неожиданно раненый с трудом поднялся на ноги и поприветствовал их.
— Кто вы? — спросил генерал Вустер.
— Рядовой, сэр. Днем я получил пулю от британцев.
— Так,
— Да, сэр. Около восьми часов назад, они ушли в Денбери.
Генерал Вустер закрыл глаза рукой.
— Восемь часов, — сказал он тихо, — проклятье! — Он убрал руку от глаз. — Садитесь, сэр. Скажите, пытался ли кто-то их остановить?
— Нет, сэр. По крайней мере, я не видел, сэр.
Я шагнул вперед:
— Сэр, ополчение стреляло по ним из дома, около дороги. Красные мундиры убили их всех и сожгли дом Старра. — Я вспомнил, как голова Неда упала с плеч.
— Сколько человек было в доме, сынок?
— Не знаю, сэр. Может быть, пятеро или шестеро.
Неожиданно дверь снова распахнулась. На пороге стоял, окидывая комнату взглядом, еще один офицер Континентальной армии. Он вошел вместе со своими помощниками и направился прямо к генералу Вустеру. Я увидел нашивки у него на плечах. Это тоже был генерал. Генерал Вустер встал.
— Бен, — сказал он, — как я рад тебя видеть! Мальчик, кружку рома генералу Арнольду!
Значит, это был генерал Арнольд — здесь в Реддинге! Я принес ром, воду и несколько кусков хлеба, и мы выскребли горшок до дна, чтобы накормить генералов и их помощников. За едой они разговаривали, а я стоял у них за спинами и прислуживал, внимательно прислушиваясь ко всему, что они говорили. Они разговаривали о маршрутах, о приказах, о передвижении войск и о других вещах, связанных с войной, которых я не понимал. Несколько раз они упоминали Вильяма Хирона и тепло о нем отзывались. Я подумал, что это странно, но меня это не сильно волновало, потому что я думал только о том, что сейчас Сэм, может быть, где-то здесь, в Реддинге. Но я не знал, как его найти. Конечно, он не знал, что отца забрали, и меня беспокоило, что, возможно, он боится вернуться домой.
Впрочем, он, может быть, больше не служил у генерала Арнольда, а был где-то в сотнях миль от Реддинга. Я знал, что глупо надеяться, что сейчас я, возможно, увижу Сэма, но ничего не мог с собой поделать и через какое-то время сказал:
— Мама, я пойду посмотрю, как там скотина?
— Хорошо, — сказала она, — но не задерживайся, мне может понадобиться твоя помощь.
Я прошел через кухню на скотный двор, а оттуда — на улицу. Стемнело, моросил дождь, капли текли по моему лицу. Перед церковью через дорогу стояли солдаты и курили трубки. Я подошел к ним, солдат перегородил мне дорогу.
— Я ищу Сэма Микера, — сказал я. — Он здесь?
— Ты кто?
— Я его брат, — ответил я.
— Ты должен получить разрешение у офицера.
Мое сердце подпрыгнуло.
— Сэм здесь?
— Пойди поищи офицера, — сказал он.
К нам подошел другой солдат.
— Зачем поднимать так много шума из-за пустяков? — сказал он. — Пропусти его.
— Это страна тори, я никому из них не доверяю.
— Да ладно, мальчик не лжет. Я знаю, Сэм из этих мест.
— Тогда найди его и приведи сюда, — сказал первый солдат. — Я не собираюсь в этом участвовать.