Мой личный доктор
Шрифт:
Это ж надо было так втюриться на старости лет.
«Пересядь!»
«Ты на приёме?»
«Конечно. Сейчас планирую накладывать гипс бабушке, которая поскользнулась в погребе.»
«С кем?»
«С Илоной!»
Теперь уже я ощущаю укол ревности. Такой медсестры я не знаю. Или не слышала о ней. Я должна посмотреть, что там за Илона.
«А она красивая?»
«Безумно!» — отвечает доктор и присылает ржущий смайлик.
Закатываю глаза и быстренько заканчиваю разговор:
«Смотри не перепутай ногу с рукой, когда будешь накладывать гипс!»
И прячу телефон. Но всё равно чуточку
Кстати, о моём директоре. Он отодвигает стул, и я понимаю, что собрание закончено. Начинаю собираться. Спешу за ним. Веду себя как порядочная и даже не отстаю ни на шаг. Мы возвращаемся в школу, и Султанов сам созывает собрание педагогов, о котором я так громко заявила, спасая свою пятую точку.
Немного нервничаю, но после встречи с доктором мне уже всё равно, что они говорят. Пусть болтают, что им вздумается. Главное, что у меня есть он, а я у него.
Учительская постепенно наполняется знакомыми лицами. Директор устраивается в кресло в углу, я стою во главе стола. Практически все в сборе, не вижу только Майи. Шурик сидит в самом конце, на последнем стуле, опустив голову. Все это очень волнующе. И их насмешки в глазах мне не нравятся, но я должна бороться. Мне плевать.
— Добрый день, уважаемые коллеги. Я долгое время была на больничном и, вернувшись, хотела бы вам напомнить, что я, как настоящий завуч, привыкла вдохновлять не только учителей, но и детей. Я постоянно думала и думаю о том, как улучшить процесс обучения. На пути к этой должности я брала на себя самую разную работу в школе: составляла отчеты, организовывала внеклассные мероприятия, генерировала новые идеи, улучшала работу нашего общего дома. И никогда не подводила вас. — В этот момент ко мне поворачивается Шурик. И, хоть сидит он у чёрта на куличках, я всё равно вижу алеющий фингал у него под глазом.
Замешкавшись, теряю суть выступления. В голове тут же рождается миллион вопросов: как он пойдет к ученикам? почему не отпросился домой? почему не взял у подруги тональник? и где она сама?
— Хороший завуч, — кашляю, прочищая горло, — умеет делать всё то, что предлагает подчиненным, вполне способен разделить с ними обязанности и никогда не забывает о том, что он ещё и учитель. И сегодня я хочу вас научить поддерживать друг друга. Что такое школа? Это храм науки. И каждый из нас — это служитель храма.
Встречаюсь глазами с Виолеттой Валерьевной, нашим заслуженным хоровиком, она довольно улыбается и подмигивает мне, зачем-то поворачиваюсь к директору… И застываю. Султанову плевать на моё выступление. Он сидит в кресле нога на ногу и в упор смотрит на Травкину. Причём исподлобья, будто она у него последний кусок мяса утянула. Поёжившись, продолжаю:
— Неудачи и провалы случаются со всеми из нас. Но они, как это ни странно, — единственное, что заставляет нас расти. Так уж бывает, что одна неудача повергает человека в длительную апатию, другая — заставляет добиться успеха. И нам всем очень важно научиться быстро вставать после падения. Уважаемые коллеги, я прошу вас извлечь уроки из своих ошибок, так мы создадим по-настоящему сильную команду, а команда — это половина успеха. И, чтобы наш коллектив
Коллеги охают. Тихо перешептываются. А я улыбаюсь.
— У кого-то есть ко мне вопросы?
Вопросов ожидаемо нет. Все и так догадались, о чём речь. Я заручилась поддержкой Султанова, и теперь сплетничать обо мне опасно для собственной карьеры.
— Если нет вопросов, то я предлагаю вернуться к работе. Всем удачного дня.
Коллеги собираются, постепенно покидая учительскую.
— Николай Иванович, останьтесь, пожалуйста.
— У меня нет вопросов, — отворачивается Шурик и, скрестив руки на груди, встаёт ко мне вполоборота.
— Что у вас с лицом?
— Врезался в крышку рояля, Ульяна Сергеевна, а вам-то что?
— Может быть, хотите пойти домой?
— А что, переживаете за меня? Натравили своего бульдога, а теперь стыдно стало?
— Я, естественно, как ваш непосредственный руководитель, волнуюсь о вашем самочувствии и рекомендую вам обратиться в травмпункт.
— Очень смешно, Ульяна Сергеевна. И знаете, что я вам скажу? Вы меня разочаровали. Вы пустая, падкая на внешность женщина. Такая же, как все остальные, и ближе к вечеру на ваш стол ляжет заявление о моём увольнении. Так как находиться с вами в одном коллективе для меня не представляется возможным.
— Понятно, — вздыхаю, мне не очень нравится, что Костя дал ему в глаз, но как есть. — А Майя где?
— За сыном поехала. Потом они в отделение к вашему доктору отправятся. У них дела там. Ей ваш монстр в приказном порядке объявил: либо сегодня они тест делают, либо никогда.
Глава 49
Текущий день я дорабатываю без происшествий. Домой добираюсь на общественном транспорте. Моему доктору пришлось задержаться на работе и приехать он за мной не успел, а от того, чтобы меня подвёз Султанов, я любезно отказалась.
Захожу в магазин, покупаю кое-какие продукты. С радостью готовлю ужин.
Услышав трель звонка, с трепетом в душе и с замиранием в сердце открываю входную дверь. За ней он — мой личный доктор. И внутри снова любовный балет. Сердце совершает сладкое скольжение, прыжок, исполняемый без отрыва от опорной поверхности, перекидной жете антрелясе и дальше медленное-медленное адажио. Не могу насмотреться на него. И он как будто взглядом прилип ко мне.
— Я впервые дал кому-то в глаз! — Заходит в мой дом Ткаченко и, как боец на ринге, пожимает плечами, подпрыгивает на месте, изображая боевую стойку. Улыбаюсь, а он мило интересуется: — Ты гордишься мной, солнце?
Не дожидаясь ответа, тут же хватает, тянет, целует в губы.
Таю в его руках. Обожаю, когда он рядом.
— Не знаю, Константин Леонидович, у меня двоякое ощущение. С одной стороны, как женщине, мне приятно, что ты заступился за меня, учитывая их сговор с Майкой. Но, как педагог, я против рукоприкладства.
— Ох! — Чмокает меня в губы и показывает язык, дразнится.
И вроде бы серьёзный, взрослый мужик, доктор, жизни спасает, а со мной хулиганит.
— Мужчина, Ульяшка, обязан и должен драться, это позволит стать лучше и сильнее.