Мой милый Гаспаро
Шрифт:
– Да как же? Хотя, - оглянулась Алёна на дверь.
– Подождём... Может и обойдётся...
Ещё долго видели они из окна, как по саду прогуливались, тихо беседуя воспитательница и Павел Александрович. Так хотелось быть где-то возле, чтобы слышать, о чём идёт речь, но видели явное недовольство Анны Романовны...
На вид миловидная, средних лет женщина, Анна Романовна всегда была излишне строга к каждой из воспитанниц. Только теперь как-то особенно казалось, что она, отдав сестёр Захаровых в дочери давнему другу, переживала за их судьбы больше,
– Душа моя, - поцеловал он вновь её ручку, завершая столь долгую беседу.
– Обещаю, ни сын мой, ни какой иной неприятный человек не удостоится чести отнять у них то счастье, которое я собрался подарить.
– У Вас доброе сердце, но помните, я боюсь тех слухов, что ходят, - повторила опасения Анна Романовна.
– Если бы я знала, что в этом доме происходят некие странные и опасные вещи, никогда бы ни одну из моих девочек не отдала бы сюда.
– Я до последнего надеялся, что опасности нет, - повинился Азарьев.
– Но уверяю, я вовремя обратился в канцелярию за помощью. Они расследуют дело, сообщают обо всём мне и очень скоро, очень, уверяю, всё будет прекращено. Моему сыну придётся отвечать, коль он, действительно, замешан во всём, в чём его подозревают.
– Представляю, что Вы чувствуете, - смотрела Анна Романовна так, словно сняла маску строгости, стала настоящей, сочувствующей особой.
– Он же Ваш сын.
– Вы всё ещё не верите мне, - улыбнулся, не скрывая грусти, Павел Александрович.
– А я уверяю Вас, что всегда любил только Вас.
– Ах, умоляю, Вы снова не сдержали обещания не говорить и слова о любви, - с укором взглянула его милая душе собеседница, но она скорее отвела взгляд в сторону.
– Решите поскорее эти дела, чтобы девочкам не угрожала опасность. Не обещайте ничего, просто сделайте это.
Она сразу, только договорила, оставила его в саду одного. Быстро увезла её ожидавшая всё время у входа карета, и, пока не исчезла из вида, Павел Александрович так и смотрел ей вслед...
– Никак не забыть мне взгляда нашей воспитательницы, - вздохнула Алёна, когда тем вечером сидела в спальне сестры вместе с нею...
Всё им казалось, идёт как прежде: секретничают вечерами, радостные мечты не покидают, только находятся теперь в ином доме, где происходит что-то далеко неприятное и тайное. Они сидели тем вечером в спальне, ожидая прихода Гаспаро, но уже уговорились, что сделают всё возможное, дабы о данном свидании не прознал никто...
– Как она строго смотрела, когда я пыталась отвлечь папеньку чтобы сразу в гостиную не вошли да не застали тебя с Гаспаро, - вспоминала Алёна.
– Сразу было видно, не поверила Анна Романовна мне. Будто насквозь видела.
Только Юлия смотрела всё в окно:
– Где же он?...
Глава 25
Тщетно я скрываю сердца скорби люты,
Тщетно я спокойною кажусь:
Не могу спокойна быть я ни
Не могу, как много я ни тщусь.
Сердце тяжким сном, очи током слезным
Извлекают тайну муки сей:
Ты мое старанье сделал бесполезным:
Ты, о хищник вольности моей!
Ввергнута тобою я в сию злу долю,
Ты спокойный дух мой возмутил,
Ты мою свободу пременил в неволю,
Ты утехи в горесть обратил:
И к лютейшей муке ты, того не зная,
Может быть, вздыхаешь об иной;
Может быть, бесплодным пламенем сгорая,
Страждешь ею так, как я тобой.
Зреть тебя желаю, а узрев, мятуся
И боюсь, чтоб взор не изменил:
При тебе смущаюсь, без тебя крушуся,
Что не знаешь, сколько ты мне мил;
Стыд из сердца выгнать страсть мою стремится,
А любовь стремится выгнать стыд;
В сей жестокой брани мой рассудок тмится,
Сердце рвется, страждет и горит.
Так из муки в муку я себя ввергаю;
И хочу открыться, и стыжусь,
И не знаю прямо, я чего желаю,
Только знаю то, что я крушусь.
Знаю, что всеместно плена мысль тобою.
Вображает мне твой милый зрак;
Знаю, что, вспаленной страстию презлою,
Мне забыть тебя нельзя никак.*
Так и стоя у распахнутого окна, сёстры тихонько напевали. Тоску их душ наблюдали прокравшиеся под покровом ночи Гаспаро и Фабио. Они стояли под окном и смотрели на балкон рядом. Оба понимали без слов, как легко получится пробраться к девушкам, чтобы никто не заметил. Рядом стоящее дерево являлось сему подмогой.
Гаспаро сорвал с соседнего куста розу и залез по дереву на балкон, а там... притаился... Он заглянул через открытое окно в комнату, где сёстры сидели на кровати и пели. Махнув другу рукой следовать за ним, Гаспаро поспешил бросить в комнату розу и постучать в стекло. Радостные взгляды сестёр сразу обратились к нему.
– Милый мой, Гаспаро!
– вымолвила с нежной любовью Юлия, бросившись к любимому в объятия.
– Тише,... родная, - крепко прижав к себе, тот выглянул за окно с надеждой увидеть друга, но стояла абсолютная тишина, а товарища будто и следа не было.
– Фабио со мной... Но где же он?
– Фабио?
– с надеждой вопросила Алёна, сложив руки в мольбе.
Она внутри себя уже обращалась к Господу с благодарностью о посланном счастье, но тревога взяла верх. Алёна вышла на балкон, осматривала всё вокруг, но Фабио не видела. Только ни она, ни сестра с Гаспаро не успели больше ничего сказать.
В дверь громогласно постучались и за ней послышался взволнованный голос отца:
– Доченьки? Голубушки? Знаю, не спите ещё!... Прошу, откройте немедленно, слышите? Разговор имеется.