Мой милый Гаспаро
Шрифт:
– Разговор?
– смотрела с тревогой в глаза не менее встревоженного Гаспаро Юлия, а Алёна уже стояла у двери:
– Скорее! Прячься!
– кивнула она Гаспаро.
Тот, не долго думая, залез под кровать и притаился. Тогда в комнату пропустили войти стучавшегося отца. Он встал на одном месте, оглядел медленным взглядом комнату и указал на выход:
– Прошу, милые мои, пройдёмте в кабинет? Мне следует вам нечто сообщить...
В считанные секунды спальня опустела, а дверь медленно закрылась. Гаспаро пролежал под кроватью ещё некоторое время
Стремительной скоростью вошедшие двое мужчин обнаружили его под кроватью и заставили предстать перед собой. Гаспаро нисколько не сопротивлялся, принимая участь, какой бы ни оказалась. Когда же его, со завязанными руками и ртом, пропустили сесть в карету, он увидел, что там уже сидит Фабио: так же связанный и удивлённо взирающий в ответ...
– Папенька, за что же их так?
– вопросила Юлия, видя с сестрой из окна, как Гаспаро и Фабио увезли.
– Этих, так называемых моряков, проверяют... Проверят, кем являются на самом деле, а потом сообщат мне, - рассматривая какие-то бумаги на столе, у которого стоял, ответил Павел Александрович.
Выдержав паузу, поправив на своей одежде застёгнутый халат, он подошёл к дочерям и взглянул с грустной улыбкой:
– Я должен выяснить, кто они. Ответственен за ваше счастье, понимаете? Не позволю никому обмануть или устроить какую неприятность.
– Папенька, - в ответ вопросила Алёна.
– А Вы давно знаете Анну Романовну, нашу воспитательницу?
– Анна Романовна Шатилова, как вам уже известно, приходится сестрою фрейлины императрицы Марии Фёдоровны, а так же, - смущённо улыбнувшись, чуть помолчал он и продолжил.
– Моей единственно любимой женщиной.
– Как?
– удивились сёстры вместе, и последовал ответ отца:
– Когда-нибудь вы узнаете всю правду, но любовь наша длится уж всю жизнь. А теперь пора спать, пора...
Со множеством вопросов сёстры покидали кабинет отца, уходя по своим спальням, чтобы как-то пережить тревожащую душу ночь...
* – E. А. Княжнина.
Глава 26
Попивая вино и поглядывая на полученное письмо, мужчина средних лет, работник канцелярии, куда привели Гаспаро и Фабио, сделал вид, что не хотелось бы ему прерываться от своей работы, но пришлось.
Он взглянул на стоящих со связанными руками, на охранников подле них так, будто является главной персоной и вот-вот объявит свой приговор. Только на лицах и тех, и других, не было никаких эмоций...
– Их допросили?
– спросил тогда этот работник канцелярии у охранников, и один из них кивнул:
– Так точно! Сам Степан Иванович проверял!
– Что-то они не выглядят потрёпанными, - усомнился тот, а из-за ширмы, за которой видна была открытая в соседний кабинет дверь, вышел высокий статный мужчина в парике с длинными кудрями и тростью в руке.
Переставляя трость, он медленно вошёл, окинул быстро изучившим
– Голубчик, можете идти. Я сам продолжу беседу.
Очень быстро кабинет опустел, оставив Гаспаро и Фабио наедине с неизвестной и на вид очень важной персоной.
– Василий Петрович Марков, - ровным, мирным голосом, который действовал успокаивающе и настраивал на дружелюбие, представился господин перед друзьями.
– Думаю, вы помните ещё недавнюю беседу с моим другом здесь. Его речь о скворцах была слишком загадочной, как мне показалось, но я остался тогда в стороне.
Он видел, как те удивлены происходящим и смотрят молчаливо с вопросом, а потому на лице сразу появилась улыбка:
– Да, знаю уже, кто такие... Итальянцы, значит... Спасли вас обоих однажды наши русские герои из плена, привезли в Россию. Уезжать вам, как оказывается, не захотелось. Интересно, почему?
– Служить России душа просит!
– ступив на шаг вперёд, сообщил Гаспаро, а следом за ним и Фабио:
– Навечно преданны!
– Ишь, какие речи, - ухмыльнулся Василий Петрович.
– На деле доказывать следует, а не красноречием. Что же вы делаете в России?
– Живём, - пожал плечом Гаспаро, и по его виду Марков видел, как храбр и остр на язык:
– Живут... А мы проверим, на что вы способны да как искренни намерения, прежде чем может позволено будет входить в дом Азарьевых. Это не последний человек для канцелярии. Наш человек, как вы догадываетесь. Верно?
– Верно, - ответил сразу Гаспаро.
– Но и Вы с прошлым господином похожи. Даже чем-то внешне.
Выдержав паузу, во время которой прошёл за стол и не взглянул ни на кого более, Василий Петрович сел в кресло:
– Готовы?
– поднял он вопрошающий взгляд.
– Видно, в России агентов мало, - слышно прошептал Фабио другу, и Гаспаро улыбнулся, глядя в ответ Маркову.
– Как судьбина милосердна! Она старается соединить людей одного ума, - начал говорить тот, а Фабио добавил:
– Одного вкуса.
– Одного нрава, - кивнул Гаспаро.
– Мы готовы на любое задание, дабы доказать верность и что не ради злого умысла находимся здесь.
– Вы, оказывается, читать тоже уже начали. На русском языке, надеюсь?
– удивился Марков.
– С Фонвизиным знакомы, приятно... Следует познакомиться и с некоторыми иными, чужими,... деятелями.
– Может помочь с поставкой зубной пасты?
– предложил Фабио с улыбкой, и Марков и здесь увидел насмешку.
– Поубавится сия резвость, поубавится. Я ж терпеливый. Задеть не получится. Итак, - сказал он и, медленно переставляя трость, встал перед глазами выпрямившихся во весь рост друзей.
– С сим делом зубных паст Марвис из Италии мы знакомы, не бойтесь, и именно эту зубную пасту уже давно поставляют. Только, признаюсь честно, народ больше интересуется мясом, чем зубами.
– Заставить желаете иностранных подданных действовать против воли?
– стал более серьёзным Фабио, и Марков улыбнулся: