Мой (не)любимый дракон
Шрифт:
— Еда тут вряд ли поможет, — подхватил Скальде очередную шутку с намёком и повёл невесту по узкой улочке, наслаждаясь искренними, яркими эмоциями, которыми алиана щедро с ним делилась.
И пока Фьярра восторгалась красотами города, счастливо жмурилась под яркими, горячими лучами южного солнца, беспощадная магия, рвавшаяся из глубин естества ледяного дракона, на время притихла.
Перестала его терзать и напоминать о себе.
Только оказавшись в Жемчужном городе, я поняла, как сильно истосковалась по теплу и солнечному свету. Такому пронзительному, что не переставала щуриться, и на манер козырька
О себе Его Великолепие побеспокоился: не забыл снять камзол, оставив тот на сиденье кареты. И теперь, уверена, более чем комфортно чувствовал себя в одной лишь тонкой, распахнутой на груди рубашке. Что невольно притягивала к себе моё внимание.
И это я не про рубашку.
Штаны на Его Искушении, конечно, тоже имелись. Плотно облегали узкие бёдра, ныряли в сапоги, демонстративно обтянувшие крепкие икры.
Незаметно мысли о фруктах и ягодах сменились более плотоядными. Мой алчный взгляд так и лип к тальдену: к проступавшим под светлой тканью рельефным очертаниям рук, широкому разлёту плеч, волевому подбородку и упрямой линии таких манящих губ. Безумно хотелось снова ощутить их вкус, потому что одного мимолётного поцелуя мне оказалось мало.
И теперь я мечтала о добавке.
Так, ругая Фьяррины гормоны и свои чувства к Ледяному, противиться которым было бессмысленно, я проследовала за Герхильдом в харчевню. Просторное помещение было сплошь завешено разноцветными отрезами ткани, лениво колыхавшимися от ласковых дуновений ветра. Спрятавшись за полупрозрачным пологом от остальных посетителей восточного «ресторана», мы стали изучать меню — незнакомые мне названия неведомых блюд, выжженные на деревянных дощечках.
Пока мой взгляд блуждал по тёмной вязи букв, Его Великолепие, развалившись на мягких подушках, расспрашивал молоденькую подавальщицу о том, с каких блюд лучше начинать знакомство со здешней кухней.
Я честно старалась сфокусироваться на меню, но то и дело ловила себя на том, что устроившийся напротив мужчина занимает мои мысли куда больше, чем аппетитные, дразнящие обоняние запахи и перечисляемые служанкой экзотические кушанья.
Не успела так подумать, как взгляд снова устремился к провокационному вырезу кое-чьей рубашки.
— Выбрали, эсселин Сольвер?
— Мне, пожалуйста, грудинку, — запнулась, поняв, что ляпнула какую-то глупость. Чувствуя, как щёки начинают пылать, хоть бери и яичницу на них жарь, пробормотала: — То есть, я хотела сказать, мне то же самое, что и вам.
Забрав у нас дощечки с перечнем яств, девушка церемонно поклонилась и юркнула за невесомый полог.
— Надо же! И кальяны у них имеются, — удивилась я.
Тальден проследил за моим взглядом, обращённым к двум бородатым господам, чьи тучные фигуры в ярких кафтанах просвечивали сквозь полупрозрачные ткани. Один из них не выпускал изо рта трубку, отчего в воздухе витал пряный с горчинкой аромат.
— Этот прибор для курения называется фаргилье, — поправил меня тальден.
Кивнула, гадая, как бы отреагировал Его Великолепие, узнай,
Интересно, а Герхильд умеет выпускать кольца дыма? Я бы его научила…
— А говорите, что ничего не знаете и ничего не видели в этой жизни, — облокотился на подушки Ледяной.
— Не видела, — соврала с самым честным видом. — Просто где-то вычитала.
А из меня бы получилась неплохая актриса. Может, по возвращении на Землю записаться на актёрские курсы? Мысль эта отозвалась в сердце щемящей грустью, отчего улыбка на губах сразу померкла. Грустить мне сегодня категорически не хотелось, для этого у меня было и, уверена, ещё будет достаточно времени.
А потому тряхнула головой, прогоняя неприятные размышления, и услышала:
— О чём вы ещё читали, эсселин Сольвер? Может, есть в Рассветном королевстве место, которое вам бы хотелось посетить?
Я неуверенно пожала плечами и задумалась, перебирая в памяти всё, что успела прочитать и услышать от Мабли о соседях Сумеречной империи. Будет странно, если не припомню ни одной местной достопримечательности.
Странно и подозрительно.
К счастью, кое-что выудить из закутков памяти всё-таки сумела. Не зря, оказывается, перелопатила столько литературы о Древних.
— Храм весны, расположенный на границе Сумеречной империи и Рассветного королевства. Уже давно мечтаю там побывать.
— «Место, где свет соприкасается с мраком, а вечный холод и смерть сражаются с жизнью и солнцем», — продекламировал тальден эпиграф к одной недавно прочитанной мною книге, созданной всемирно известным историком и летописцем Ферселом Торном. — Раз мечтали, значит, побываем.
Кажется, с меня только что мысленно стянули накидку. Боюсь, с такими темпами я лишусь платья ещё до начала трапезы. А к десерту и с нижней сорочкой распрощаюсь. Не знаю, как у него это получается: вгонять меня в краску одним только взглядом. И при этом выглядеть совершенно безмятежно-расслабленным. Я же как будто сидела не на мягкой подушке, а на гвоздях, перемешанных с бутылочными стекляшками.
К счастью, от поедания меня глазами тальдена отвлекла служанка, принёсшая нам горячее. А лучше бы притащила холодное! Нам обоим сейчас пошли бы на пользу морозы Хрустального города.
И снег. Много-много остужающего снега.
Всё тот же исторический труд авторства господина Торна поведал мне о том, кто такая Претёмная Праматерь. Она же Ясноликая, Всевидящая, Хранительница солнца и луны, Владычица Поднебесья. Имён у Аурели — небесного духа, было немало. В разных уголках Адальфивы её называли по-разному.
Северянам Аурель представлялась бесстрашной воительницей, беспощадной к врагам и милостивой к своим детям — ко всем населявшим Адальфиву разумным существам. Поэтому для жителей Сумеречной империи, Лейфории и Темнодолья она — суровая, но справедливая прародительница.
В южных королевствах богиня олицетворяла свет и возрождение и была удостоена имени Ясноликая. А где-то далеко на востоке в древних храмах Аурель изображалась прекрасной девой, восседавшей на сотканном из облаков троне и удерживавшей на раскрытых ладонях луну и солнце. Там в молитвах к ней обращаются не иначе, как Владычица Поднебесья.