Мой неверный муж

Лейк Оливия

— Мне нужно с вами поговорить, — жалобно выдала и присела на софу для гостей, устало массируя спину.

— О чем? Какой борщ Марату Адамовичу готовить? Со свеклой, очень красный.

— Я не умею борщ, — насупилась обиженно.

— Ну ничего, у тебя много талантов. Таких, с глубоким уклоном, — не удержалась и едко поддела. Но Камилла не поняла шутки и не заметила оскорбления в ней.

— Помогите мне с Маратом. Он совсем озверел. За мной следят, никуда не выпускают, финансы ограничены. Я и к вам вырвалась, только потому что вы

врач. Это же клиника.

— Прости, но я не понимаю. Как я могу тебе помочь?

Уму непостижимо, что у нее хватило наглости просит за моего же мужа!

— Скажите, чтобы не был таким строгим. Я беременна, со мной по-доброму надо. А он вообще… Как к швали… — чуть ли не плакала.

— А ты на что рассчитывала, когда в постель к женатому прыгала? Тем более такого характера, как у Загитова. Что он тебя на руках носить будет и полцарства отдаст?

— Красивый, обеспеченный спонсор. Хотела хорошо устроиться. Как все.

Ах, да. У нас теперь мечта юной девушки — лечь под богатого, а семейное положение, возраст, тем более религия значения не имели.

— А когда залетела в наложницы пошла?

— Я хотела быть как вы. Брендовые вещи, украшения, сумочки. Выходить с ним на мероприятия. Бизнес как у вас. Дом как у вас. Машину тоже…

— Как у меня, — добавила за нее. — Прекрасно! Подражание высшая форма лести! Ну так и мужа моего забирай. Со всеми его разбросанными носками и шумными тараканами.

— Марат больше мной не интересуется. Сказал, что сына отберет. Что я должна вести богоуходный образ жизни.

— Богоугодный, — поправила инстинктивно. — Это он еще паранджу на тебя не надел. Жди!

— Я не хочу так. Уже и ребенка этого не хочу. Я ведь думала, что рожу ему и в шоколаде буду, а вышло… — тяжело вздохнула.

— Господи, когда вы уже поймете, что если мужчина изменяет, это не потому что жена сука, а с тобой он будет принцем, а потому что мужик мерзавец и будет таким до конца! Этот твой крест, неси, — я поднялась. — Все, иди. Мой прием стоит слишком дорого. И так время на тебя потратила.

Камилла обиженно поджала губы, начала неуклюже подниматься, затем осела побледнев, и кровь носом пошла. Да блин! Ей в больницу нужно, на сохранение. Я, конечно, злая взрослая обманутая жена, но клятву Гиппократа давала.

— Марина, — набрала администратора, — скорую вызывай. Молодая женщина, беременность недель 28–30, явный гестоз, гипертония, проблемы с дыханием.

Следующим на очереди был Марат. Его женщине и его ребенку плохо, пусть берет ответственность…

Глава 38

Марат

— У себя? — поинтересовался у секретарши отца, прежде чем толкнуть дверь кабинета. Он просил заехать к нему в офис. Есть срочные вопросы в моей компетенции.

Мы с ним тоже недавно сильно повздорили. Он ушел к Динаре. Маму

оставил. Женщину, которая отдала ему большую часть жизни: жила им, надышаться не могла, поддерживала и никогда не обижала ни словом ни делом. Которая любила его. А он взял и бросил эту женщину! Свою жену и мою мать. К молоденькой писечки побежал.

Отец сказал, что это не мое щенячье дело. Мама тоже успокаивала и настаивала, что это ее решение. Но я не мог поверить и принять. Невозможно отпустить после стольких лет! Мама наверняка страдала, и это вина папа. В нашем мире мужчинам прощалось многое, да я и сам долго жил уверенностью «что позволено Юпитеру, не позволено Быку», но это так ровно до тех пор, пока лично не коснулось.

— А он что здесь делает?! — угрожающе сжал кулаки, увидев за одним переговорным столом отца и Давида. Я определенно ясно высказался относительно Черкесова. Он мне не брат, и все дела с ним закончены, семейные узы разорваны, связи лопнули. Плевать, что его мать — моя родная тетка! Брат, который желает твою женщину и плетет за спиной интриги — чмо и говно.

Давид тоже поднялся. Видно, что и ему меня видеть радости мало. Как же я раньше не замечала этот волчий оскал и тяжелый взгляд. Доверял. Кому если не семье? А Черкесовы всегда были к нам близки.

— Остыньте, петухи! — отец встал и вышел из-за стола. — У нас общий бизнес, поэтому оставьте свои разногласия за дверью моего кабинета.

— Да я с ним на одно поле срать не сяду, — бросил и пошел на Давида. Если такой тупой, буду воспитывать кулаками. А может, ремнем? Как он Лоту.

— Я тоже не сяду. В тебе столько дерьма, что одного поля не хватит, — кривил губы в усмешке.

— Хватит! — мы почти вцепились друг в друга, но отец бросился разнимать.

— К моей жене, чтобы на пушечный выстрел, понял? — все-таки засадил ему в живот. Но гад успел пресс напрячь, только поморщился. Зато словом умело размазывал меня.

— Твоя жена послала меня нахер. Поля оказалась разборчивее и умнее тебя. Да и меня тоже. Как ловко со зданием провернула дело! Реутова за яйца взяла. Тоже ест из ее рук. Не женщина — богиня: и любви, и войны.

— Долго планировал свою подставу с Камиллой, м?

— Подставу?! — очень натурально удивился Давид. — Я тебя на шлюху не укладывал и кончать в нее не заставлял. Я тебя звал к себе: на телок посмотреть, разгрузиться, соблазниться, оттянуться. Я ждал и провоцировал. Каюсь, было такое, — на отца моего посмотрел. Ему в том числе рассказывал. — Хотелось мне узнать, такой ли ты правильный и верный, как думала твоя, да и моя жена. Нет, — развел руками, — не верный. Еще и дурак такой. Детей от блядей заводить, — и кулаком в лоб постучал.

Все, моя лампочка накалилась до бела. Мы снова начали пиздиться. Отец даже не пытался разнять, не в том возрасте. Нас растащила исключительно охрана. Папа велел обоим не показываться на глаза. Но когда Давид ушел, я все же бросил ему предъяву.