Мой палач. Реквием

Ромеро Екатерина

— Хочешь конфетку?

Смотрю на Тимура и слез сдержать не могу. Он напрягся весь, коротко кивает.

— Да. Очень хочу. Спасибо, птичка.

Присев на корточки, Тимур осторожно берет конфету из маленькой ладони Амели и приобнимает ее смотря на меня. Я вижу как блестят его глаза от счастья и боли.

Он ее отец, они так похожи…Мы начнем все заново. Мы это заслужили.

Эпилог

Уложив

детей спать мы принимаем душ и я едва ли сдерживаюсь, чтобы не опустить глаза, когда вижу Тимура в одном только полотенце. Его бронзовая кожа играет на свету, черная поросль волос на торсе будоражит каждую мою клетку.

Сжимаю ноги вместе, чтобы не выдать себя, хотя кажется, щеки уже горят. Я скучала по нему и было бы глупо говорить что нет, и тем более стеснятся.

Опускаю глаза на его руки, перебинтованы почти до локтей. Бинты намокли, а что под ними…

Тимур подходит к столу и берет аптечку, садится на край кровати.

— Не смотри. Дай мне пару минут.

Достает бинты, ножницы, какие-то мази.

Игнорирую, подхожу ближе, сажусь на стуле напротив него. Его руки забинтованы, Бес едва ими шевелит. Как он собирается сам делать перевязку?

— Позволь я помогу тебе.

Тяну к нему ладони, но зверь тут же рычит, не давая себя коснутся.

— Не надо! Я сам.

Бинты все кровью снова пропитаны.

Вижу, что ему больно, хоть и не показывает. Бес сам точно не сможет перевязать себя. — Тимур, пожалуйста.

Стою на своем, осторожно прикасаюсь к его кистям и мы встречаемся взглядами.

— Хорошо. Помоги.

Поджимаю губы и осторожно снимаю бинты. Сколько же их. Разматываю целые клубки. Сначала на одной руке, а после и на второй и не могу сдержать слез от увиденного.

— Боже, твои руки…

Прикрываю ладонью рот, но быстро убираю видя, каким мрачным от моей реакции стал Бес.

— Черт, не смотри, Ась. Говорил же, не надо!

— Нет, подожди! Ничего. Это ничего, правда.

Боже, его руки…На обеих ладонях очень серьезные ожоги, глубокие, до мяса, будто он голыми руками в огонь лез. Господи, как же ему больно сейчас. Как он не кричит от этой боли, а сидит спокойно, смотря прямо на меня.

— Тебе...очень больно?

Усмехается коротко. Мой красивый опасный зверь.

— Ерунда.

Вижу врет, ему чертовски больно.

— Выпей обезболивающее, пожалуйста! Виктор сказал, что ты ни разу его не принимал.

— Нет. Ты как анальгетик. Помогаешь. Иди ко мне.

Бес наклоняется и стараясь не задеть меня своими руками, целует в губы. Ласково, так нежно, от чего я невольно стону в голос, видя его улыбку снова. Я так скучала по нему… как же сильно я скучала.

— Стой, дай я обработаю их. Не хочу, чтобы тебе было больно.

— Мне уже не больно. Ты же здесь, мотылек.

Бес

отстраняется, дает прикоснутся к рукам. Я же дрожу, мне страшно видеть его таким и понимать, что все это время он мучился от невероятной боли. По моей вине.

— Как ты ешь, Тимур? У тебя же пальцы не сжимаются.

Спрашиваю, готовя повязки.

— Ты можешь покормить меня, если хочешь. Теперь моя очередь есть с твоих рук, девочка. Заявляет этот наглец, сканируя меня красивыми серебристыми глазами. Он так близко…запредельно просто и я заставляю себя не пялится Беса, потому что просто сорвусь и тогда сама начну к нему приставать.

Быстро убираю грязные бинты, пропитанные кровью, промываю глубокие раны. Выглядит просто жутко.

— Как…как это случилось? Как ты такие раны страшные получил?

Бес сцепляет зубы и опускает голову. Вижу, как у него вена на виске напрягается, а руки начинают сжиматься в кулаки в моих ладонях.

— Когда машина взорвалась я думал, что ты там и дети тоже. Пытался вас найти, вытащить хотел.

— Тимур, мне так жаль! Я сделала тебе очень больно. Прости меня! Пожалуйста, прости.

— Я накажу тебя за это.

— Как накажешь?

Волна страха проходит по венам, но она развеивается, как только я вижу опасную ухмылку палача.

— Всю ночь буду наказывать. Иди ко мне.

Мужчина целует меня в губы, опасно проникает в рот языком, ласкает, прикусывает нижнюю губу, я отвечаю, дрожа всем телом. Не от страха, от трепета.

— Ты не сделаешь мне больно.

— Не делай так больше. Никогда.

Быстро перематываю его руки чистым бинтом и не удерживаюсь, наклоняюсь ближе, мы лбами прикладываемся друг к другу, и я шепчу:

— Никогда я тебя больше не брошу, слышишь? Я так скучала по тебе, Тимур. Любимый мой…А ты скучал?

Зарываюсь пальцами в его черные волосы, по шее смуглой провожу, по плечам широким и Тимур рычит. Дышит тяжело. Осторожно перебинтованными руками по спине моей проводит, по голове гладит, убирая волосы с лица.

— Скучал…Думал, сдохну без тебя. Сдохну без твоего прощения. Ты спасла меня, Ась. Спасла. А теперь ложись.

— Зачем?

— Наказывать тебя буду. Ты была очень плохой девочкой.

***

Если это безумие, оно накрывает нас с головой, потому что уже в следующий миг Бес касается моих губ своими. Дико, остро, сильно, на пределе. Я даже пикнуть на упеваю, как Тимур подхватывает меня на руки со стула и удерживая на весу…целует.

Игнорируя боль в руках, он прижимает меня к себе, набрасывается зверем на мои губы, ласкает, рычит.

Я отвечаю, обхватив его ногами за мощный широкий торс, ухватившись за его смуглую шею. Целую также же дико, голодно, неистово и жадно.