Мой покойный муж

Бакулина Екатерина

— Ты не имеешь права, — огрызается Кит. Капля крови падает с подбородка… но новой почти нет, остановилась.

— Да мне плевать на права, — говорит Нэт. — Я просто это сделаю.

— Так нельзя! — говорю я.

— Да? — удивляется Нэт. — А как можно? Нужно было отпустить, чтобы там его тихо пристукнули? Это у Кита мозгов нет, а они там умеют решать все тихо. Или громко, наоборот, с королевским судом, за попытку убийства герцога? Ришерт бы не упустил такой возможности. И тебя судить заодно, как пособницу, видишь, какая у нас семейка, сплошь убийцы да изменники. Или

сделать еще веселее — взять Кита в заложники и тихо шантажировать меня, предложить какую-нибудь заманчивую сделку? Или как ты это видишь?

Я не знала. Я, признаться, просто в шоке от этого.

— Но не прыгать же так с лестницы!

— Хм… — Нэт усмехается язвительно. — Пусть бы он добрался до конюшни, а потом вылавливать его в полях? Где его там ловить? Разбитый нос, знаешь, не самая высокая плата.

— А больше ты ему ничего не сломал?

Кит сидит, насупившись и чуть заваливаясь на один бок, согнувшись.

— Кит? — говорю я.

— Да все нормально! — огрызается он. — Ударился просто.

Сам прямо ударился, конечно!

С другой стороны, Нэт, возможно, действительно спас этим Киту жизнь. Я не могу сказать наверняка, как правильно. Но Кит сейчас посидит, одумается и больше так делать не станет. В одиночку, вот так, по дури, связываться с Ришертом — это чистое самоубийство.

Хочется убить на месте их обоих.

— Посмотри у него там ребра, — вздыхает Нэт. — Может, приложить чего…

Я бы еще посмотрела, что у самого Нэта с ногой… Но если ходить может, то, по крайней мере, не сломал. Придурок.

Подхожу к Киту.

— Сядь ровно, — говорю тихо. — Вдохни. Вдохнуть поглубже можешь?

— Да все нормально, мам, прекрати! — пытается он, но под моим взглядом дергаться не пытается, слушается.

Садится ровно и вдыхает поглубже. Только морщится. Кит дома в одной рубашке, так что прощупать не сложно — ребра целы… по крайней мере, не сломаны точно, хотя трещины я не угадаю сейчас. Но дышит он ровно и глубоко, так что вряд ли что-то серьезное.

Хочется еще от себя подзатыльник влепить, но я сдерживаюсь, конечно.

Беру платок, вытираю кровь на лице. Щупаю нос, переносицу… да ничего, тут тоже все, вроде, на месте. Но холодное я бы приложила.

Вздыхаю.

— И что нам делать теперь? — говорю Нэту.

Нэт окидывает Кита взглядом… без злобы, скорее устало. Нэт всю жизнь был точно такой же, понимает отлично.

— Для начала, — говорит он, — вот этот олень должен пообещать, что больше никуда не побежит. Сейчас как на войне, Кит, без приказа бежать и нападать на врага — это верная смерть идиота, без всякой пользы. Я этой мести хочу не меньше, чем ты. И за себя, и за Джона, и за все, что тут сейчас происходит, и за Майрет особенно, потому что она мне как дочь… ты знаешь.

— Майрет? — Кит почти всхлипывает. — После всего, что она сделала?

— Кит… — Нэт тяжело вздыхает, трет переносицу. — Ты же понимаешь, что она не сама, ее заставили. У нее есть младший брат, которого она любит, у нее есть отец, которого, возможно, обещали не убивать, если она сделает все как надо, у нее есть ты, в конце концов. Иногда приходится делать

очень сложный выбор, иногда невозможно отказаться и остаться с чистыми руками. Я видел, как плохо ей было, когда она ко мне пришла, и надо было действовать сразу, а не разговоры разводить… — Нэт морщится, но сделанного уже не исправить. — Дело сейчас не в ней, Кит, дело в Ришерте. И я приложу все силы, чтобы ему пришлось дорого заплатить.

— А Алан? — тихо и зло спрашивает Кит.

— Не Алан затеял эту игру… — Нэт трет колено ладонью. — Но с Аланом проще, его, я думаю, можно вызвать на дуэль, спровоцировать, найти повод. Он на провокации не ведется, но устроить можно. А вот с Ришертом этот номер точно не пройдет. Против Ришерта нужно официальное обвинение в измене. От Джона. А для этого Джон должен остаться жив и в своем уме.

— У тебя есть план?

— У меня есть план, — говорит Нэт. — Ты его чуть не сорвал, но план есть, мать твою… — втягивает воздух сквозь зубы, бросает быстрый взгляд на меня. — Ну, — говорит он, — бегать еще будешь? А то у меня здоровья не хватит тебя догонять.

Кит сердито хмурит брови, поджимает губы, долго молча смотрит в пол перед собой. Очень долго, но Нэт не торопит.

— Не буду, — бурчит тихо.

— Кит?

Кит вскидывается, смотрит ему в глаза, почти яростно.

— Я. Не буду. Больше. Поступать. Так. Необдуманно, — медленно, почти сквозь зубы чеканит он.

— Хорошо, — соглашается Нэт. — Подойди, я развяжу тебе руки.

Вот же черт! Конечно, сейчас Нэт пытается сделать вид, что все так и надо, но я отлично знаю его. Если не встает сам, то не может. Сюда он кое-как дохромал, но наступить больно. Только этого не хватало.

Кит подходит, поворачивается к Нэту спиной. И Нэт снимает ремень, освобождая руки.

— Сядь, — говорит тихо. — Давай обсудим.

Кит садится угрюмо.

— Так вот, — Нэт смотрит на него, облизывает губы задумчиво, опирается о колено ладонью. — Для начала ты пойдешь, попытаешься узнать, кто здесь что видел и слышал. Если кто-то не видел меня, а только что-то слышал, да и нос твой разбитый объяснить надо… короче, им расскажешь, что у матери твоей новый любовник, буйный, и так вышло, что подрались. Не важно… Люди любят такие истории, поверят, главное уверенно рассказывать. С теми, кто меня все-таки видел, ты поговоришь отдельно, убедишь молчать. Это очень важно сейчас, чем меньше людей знает, тем лучше. Пригрози, заплати, как хочешь, но реши это. Понял?

Кит кивает.

— Хорошо, — говорит Нэт. — Сейчас уже почти утро, это для всех была бессонная непростая ночь, так что пока отдыхать, а ближе к вечеру соберемся вместе с Мартином, обсудим еще раз. Времени у нас немного, но и сгоряча тоже не стоит. На следующий день поедем в Кетнах, нужно встретиться с Горданом.

— Макинтайром? Зачем? Ты ему доверяешь? — удивляется Кит.

— Я сейчас никому не доверяю. Но Гордан точно знает, что я жив, и, наверняка, знает кое-что из того, что не знаю я. Но мне соваться сейчас в Кетнах самому не стоит. Поэтому, Кит, к Гордану пойдешь ты, передашь записку от меня, где и когда мы встретимся.