Мой позывной «Вестница»
Шрифт:
Аналогичная ситуация сложилась и с разработкой ракетного оружия. Очень много вреда принесла стране начатая с средины 30-х годов борьба с «врагами народа». Тоталитарное государство само душило передовую науку, и нужна была сильнейшая встряска, для того чтобы положение коренным образом изменилось.
Такой встряской для страны станет Великая Отечественная война.
Но теперь все изменится, и важно, чтобы в руководстве страны появился хоть один, а лучше если группа разумных людей, способных не только трезво взглянуть на
— Поэтому, папа, выбор пал на тебя.
— Но, почему на меня? Разве я совершу что-нибудь необычное?
— Ты будешь известен и через пятьдесят лет. А через семьдесят пять с авианосца, носящего твое имя, будут взлетать самолеты в Средиземном море и расстреливать террористов, возомнивших себя государством.
— Так значит, у нас все-таки построят авианосцы?
— В то время он будет одним-единственным. Но этот поход станет символом возрождения военно-морского могущества России.
— А что, у России и тогда будут непростые времена?
— Будут, да еще какие!
Но сначала Советский Союз победит в этой войне, которую назовут Великой Отечественной, а потом разразится, так называемая, холодная война, а точнее, битва за выживание. Жестокая гонка вооружений, борьба за победу в Космосе, в технологиях, в музыкальном и киноискусстве, наконец, соревнование за удовлетворение потребностей и свободу каждого человека.
Все это дополнится тотальной пропагандой Западного образа жизни, во многом вымышленного, показного, но талантливо изображенного с подлинно голливудским размахом.
— И кто здесь победит?
— К сожалению, не мы, папа.
Но развалит страну не внешний враг, а алчность и эгоизм его руководителей, которые сочтут за лучшее ради своих амбиций пожертвовать великой страной.
— И когда это произойдет?
— Ровно через пятьдесят лет.
— Так вот чем это закончится… Я всегда знал, что государством должен править закон, а не партийные работники. И боязнь потерять высокое положение, подлость и наушничество не должны побеждать гражданское мужество и ответственность перед народом.
— Да, и за свою принципиальность ты наживешь множество врагов и массу неприятностей. Кроме всего прочего ты войдешь в историю за то, что единственный из наших военачальников, ты дважды станешь контр-адмиралом, трижды — вице-адмиралом и трижды получишь высшее воинское звание на флоте — Адмирал Флота Советского Союза. (Чтобы не огорчать отца, я промолчала, что в третий раз он станет Адмиралом уже посмертно).
С самого начала войны ты станешь членом Ставки Верховного Главнокомандования и будешь участвовать в принятии важнейших решений.
А после войны тебе предстоит разрабатывать программу развития флота СССР. Именно поэтому, папа, мне поручили передать тебе программу «Щит». Ты согласен?
Он помедлил немного и твердо произнес:
— Согласен.
— Тогда смотри, — я взяла
Теперь ты хозяин этого прибора и куратор программы «Щит». Посмотри, как им можно пользоваться. К сожалению, еще не существуют такие приборы, как принтеры и другие устройства. Однако всю информацию можно считывать прямо с экрана. Если нужно увеличить масштаб, достаточно приказать:
— Режим проектора, и направить луч света на любую белую поверхность, например, стену. Думаю, что с фотографиями, сделанными с этих картинок, сможет работать любой чертежник. Для зарядки прибора достаточно положить его рядом с любой электрической проводкой, вроде вот этого провода к выключателю.
Потом мы еще долго сидели рядом и обговаривали детали предстоящей новой для отца работы. Пока я не заметила, что его неуклонно тянет ко сну. Отдых был необходим даже его могучему организму.
Я изрядно задержалась после разговора с отцом. Утомленный моим известием о неизбежном начале войны, он расположился спать, а я еще долго возилась на кухне, готовя ему завтрак и размышляя о грядущих трагических событиях.
Уже порядком рассвело, когда я вышла из адмиральской квартиры и размышляла о том, как мне незаметно пройти через охрану, стоящую у подъезда на первом этаже. И вдруг я увидела странно знакомую девичью фигурку, крадущуюся мне навстречу вверх по лестнице.
— Аля!? — скорее угадала, чем вспомнила, окликнула я ее, когда мы поравнялись.
— Что? Кто Вы такая? — вскинулась девушка испуге, — меня, кроме отца никто так не называл!
— Я знаю это не хуже тебя самой, — ответила я.
Но открываться я сейчас не собиралась, поэтому перевела разговор на другую тему:
— А, что, охрана опять спит?
— Ну, да, поэтому я так рано и собралась навестить отца.
— Ты знаешь, его сейчас лучше не будить. У него очень много работы, и положение в мире сама знаешь какое.
— Да, знаю, наверное, будет война…
Мы спустились вниз, прошли мимо мирно спящего дежурного и присели на лавочке во внутреннем дворе.
— Ты уже записалась на курсы медсестер? — спросила я.
— Да, а Вы откуда знаете? — опять удивилась девушка, — об этом я еще никому не рассказывала.
Вместо ответа я просто ее обняла. У меня было очень странное ощущение: разговаривать сама с собой с той только разницей, что вторая «я» была старше первой на несколько десятков лет.
Он проснулся, как и всегда, в половине шестого утра и рывком вскочил с кровати. В спальне никого не было, так же, как и в большой служебной квартире, которая полагалась ему как высокому должностному лицу. Он зашел в ванную и долго умывался, а затем брился опасной бритвой, предварительно тщательно, подправив ее на ремне.