Мой призрачный дракон
Шрифт:
– Цена? – спросил Арис. В его голосе слышалась нотка безнадежности, но старался сохранять самообладание. Показывать слабость он не имел права.
– Назовите свою, – Бертран слегка подался вперед. Его глаза вспыхнули азартом, хотя он старался сохранять видимость невозмутимости. Было очевидно, что сделка нужна ему не меньше, чем нам.
– Артефакт Зорта и десять полных кристаллов, – ответил Ворон, бросив быстрый, настороженный взгляд на Бертрана. Цена была невероятно высока. Артефакт, способный поднять на ноги даже умирающего от смертельного яда, был бесценным. Если Бертран согласится, шкатулка,
– Хм… – Бертран моргнул, на мгновение утратив самообладание, но быстро взял себя в руки и расплылся в довольной улыбке. – Договорились. Только после того, как я получу шкатулку.
– Хорошо, – коротко кивнул Арис, прищурив глаза, – уж слишком быстро согласился на наши условия лорд Бертран. Но, к сожалению, мы были не в том положении, чтобы выказывать свое недоверие.
Спустя десять минут, покинув мрачное, серое здание, где состоялась встреча и, скрывшись в тени подворотни, я, наконец, позволила себе снять защиту Древнего. Лёгкая слабость накатила волной, к горлу подступила тошнота, но я с облегчением отметила, что его сила не завладела мной.
– Вытащить приговорённого из Северной башни мы не успеем. Палач, насколько я понимаю, не подкупен и верен лорду Рону, – заговорила, кутаясь плотней в темный плащ.
– Может организовать налёт на площади, отвлечём стражу и выкрадем… – начал Ворон, но я перебила его, устало опустившись на старую покосившуюся бочку:
– Нет. Уверена, Рон предусмотрел и это. Стражи будет слишком много, а терять своих людей я не хочу. У нас есть только один способ решить эту проблему…
– Какой? – настороженно спросил Арис, подозрительно на меня посмотрев.
– Воспользоваться древним законом о помиловании, – усмехнулась, рывком поднимаясь. – Я выйду за него замуж. А ты приготовь план отхода. На какое-то время наша свадьба дезориентирует стражу и людей. Такое событие не происходило уже многие десятилетия. Пока они будут в замешательстве, мы покинем город и спрячемся на время. Но Рон просто так свою добычу не отпустит…
– Ты не можешь этого сделать! – встревоженно воскликнул Ворон, резко поддавшись ко мне. – Мы найдём кого-то другого. Любую другую женщину. Заплатим, уговорим. Но только не тебя. Это слишком опасно.
– Ты не понимаешь, – я встретила его взгляд с вызовом. – Здесь нужен кто-то, кто сможет подобраться ближе всех. Кто станет не просто женой, но союзником.
– Почему это должна быть ты? – голос Ворона дрогнул, выдав напряжение.
– Потому что только я могу получить доступ к шкатулке, – твёрдо ответила я. – Никто другой. Ни одна другая женщина с этим не справится, и ты это знаешь.
– Это безумие, – прошипел Арис. – Ты рискуешь собой ради…
– Ради того, чтобы сохранить нашу власть и порядок, – я крепко сжала его плечо, словно пытаясь передать свою решимость. – Ты знаешь, что произойдёт, если Лортан получит контроль над городом. Если мы не выполним этот заказ, гильдия будет уничтожена.
Ворон промолчал, но в его взгляде я видела, как страх боролся с преданностью.
– У нас осталось всего чуть больше часа, – мягко напомнила я. – Сделай так, чтобы нас не поймали. Со всем остальным я справлюсь.
– Хорошо, – наконец проронил Арис после долгой паузы, словно смирившись с неизбежным. –
– Как всегда, – ободряюще улыбнулась и, немного помедлив, добавила: – Мы справимся. А теперь поспешим, времени совсем не осталось…
На площади было многолюдно. Даже ярмарка не привлекала столько людей, как жестокое зрелище – казнь. Шум толпы, смешанный с возбужденными голосами, накатывал волнами, создавая ощущение гнетущего ожидания. Приговорённого ещё не вывели, но палач уже стоял у своего орудия, лениво разглядывая толпу сквозь прорези мешка. Его спокойствие казалось зловещим, как будто это действо для него было не более чем рутиной.
Беглым взглядом осмотрев площадь. Я среди разношерстной толпы зевак заметила своих людей – они стояли среди прочих зрителей, ничем не выделяясь. Разве что не смотрели на эшафот…
– Ведут… какой красавчик, – отвлёк меня восторженный шёпот девушки, занявшей лучшее место в «зрительном зале» – поближе к плахе.
– Говорят, он едва не убил короля, – азартно добавила соседка, её голос дрожал от предвкушения.
– Нет, он его внебрачный сын. Это скрывали, но мне знакомец поведал: он на кухне во дворце служит. Говорят, нынешняя супруга короля решила избавиться от претендента на трон.
– А я слышала, что он обесчестил дочь короля, – перебила другая, подняв голову, чтобы лучше видеть происходящее.
Со всех сторон сыпались домыслы. Толпа пылала любопытством, подогреваемая слухами. Я же стояла в стороне, стараясь не привлекать внимания, не сводила глаз с мужчины, которого вывели к плахе.
Он шёл спокойно, с гордо поднятой головой, будто вовсе не был пленником. Его шаги были размеренными, а взгляд, спокойный и уверенный. Выверенные движения выдавали человека, привыкшего контролировать ситуацию. И несмотря на стальные цепи, сковывающие запястья, он двигался, словно хищник, только временно попавший в западню. Даже палач, привыкший к разным жертвам, задержал на нём взгляд чуть дольше, чем следовало.
А публика словно завороженная, поддалась вперед и затаила дыхание. Этот мужчина явно не был обычным преступником. Его присутствие на эшафоте казалось неправильным, и от этого зрелище становилось ещё более напряжённым.
Но вот глашатай развернул пожелтевший свиток и начал зачитывать обвинение. Его голос, усиленный годами практики, разносился над притихшей площадью:
– По указу его величества короля, за измену короне, заговор против престола и покушение на жизнь членов королевской семьи, лорд Александр Эддери приговаривается к смертной казни через отсечение головы…
Толпа загудела, но глашатай продолжал, не обращая внимания на шум:
– Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Приговор привести в исполнение немедленно!
– Стойте! Я требую применения закона о помиловании Святой Анны! – мой крик прорезал гул толпы подобно удару молнии. Возбужденные голоса мгновенно стихли, люди отхлынули в стороны, образуя широкий проход, а десятки изумленных глаз обратились на меня.
Собрав всю свою решимость, я шагнула вперед. Резким движением, откинула капюшон темного плаща, позволяя присутствующим увидеть меня. Я устремила взгляд на растерянного глашатая, чье лицо исказилось в комичной гримасе полного замешательства.