Мой путь озарён рассветом
Шрифт:
Неделю спустя пошёл первый снег. Мокрые комки слипшихся снежинок падали в воду и на палубу Моники, мгновенно тая. Поддаваясь чарам Питера, лужи тут же испарялись, но воздух теперь пах иначе, напоминая, что зима уже близко.
Я сидела рядом с Крисом, бестолково глядя в стену и думая о том, что он всегда ассоциировался у меня с зимой. Зимний человек с морозным взглядом и снежной головой. Тот, кто пришёл спасти меня на заснеженном озере, тот, кто отнёс меня домой, когда я упала в замёрзший ручей и разбила голову. Тот, кого я сама окунула в ручей, когда пришла весна. Я знала,
— Сестрёнка, — негромко позвал меня Морено, кладя руку мне на плечо.
Я медленно обернулась, безразлично на него глядя. Страх и боль смыли былую суетливость, не оставили следа от всех прочих тревог.
— Рядом деревня, последняя на нашем пути. Мы идём за покупками. Пошли с нами, развлечёшься.
Я отрицательно покачала головой, вновь поворачиваясь к Крису. Я не могла развлекаться, пока он лежал тут. Я не могла никуда уйти, зная, что, вернувшись, могу найти его мёртвым.
Морено не стал настаивать. Спрятав Монику, южане ушли, забрав с собой Питера и Рию, но, как всегда, оставив Венанцо. Лучник сидел на крыше каюты, зорким взглядом осматривая окрестности. Несколько минут я посидела с ним, наслаждаясь свежим воздухом, так мучительно пахшим зимой.
— Ты должна жить, — негромко проговорил южанин.
— Я живу, — отрезала я. — Я могу ходить и говорить с тобой.
— Ты перестала улыбаться.
— Улыбнусь, когда Крис проснётся.
Венанцо посмотрел на меня долгим сочувствующим взглядом, и я, не желая продолжать разговор, вернулась в каюту, заняв свой пост рядом с Призраком.
— Знаешь, что сказал Морено, когда уходил? — тихо спросила я спящего. Я часто говорила с ним, правда так тихо, что, даже будучи в сознании, он меня не услышал бы. — Он сказал: «Оставляю Монику на вас троих». Понимаешь? Троих. Так что давай, просыпайся и выполняй свои обязанности.
Крис не проснулся. Я вздохнула, на всякий случай ещё раз проверив, дышит ли он. С надеждой поглядывая на пятнышко пара на металле, я принялась болтать обо всём и ни о чём одновременно.
— Знаешь, тот маг, в которого ты саблей кинул. Я ещё подумала, что он орёт как резаный, а потом поняла, что он резаный и есть.
Я натянула на лицо улыбку, чувствуя, как на глазах выступают слёзы. Я шутила, вот только смешно ни капельки не было. Наверное, точно так же Призрак шутил в начале нашего знакомства. «Тут я тебя мучить буду», — сказал он на нашей первой тренировке.
То ли усмехнувшись, то ли всхлипнув, я вытерла слёзы ладонью и сообщила:
— Там снег идёт. Красивый. Морено говорит, до морозов ещё есть время, мы не должны опоздать. Он обещает заплатить нам за работу, столько, чтобы хватило на билет на корабль. А они поплывут домой, на южные острова. Но это если они успеют, туда плыть дольше, чем в Валмирану.
Даже сейчас, зная, что Крис не слышит меня, я не могла заставить себя сказать что-нибудь действительно важное. Даже простого: «Возвращайся, я жду тебя». Я пыталась, но поперёк горла вставал ком, и я не могла выдавить ни звука. То ли дело — глупые шуточки. Тщетно пытаясь изобразить возмущение, я выдавила:
—
Чувствуя, что непрошеные слёзы снова начинают застилать глаза, я подняла голову к потолку. Посох киирина вдруг упал с моей руки, но я поймала его на лету и бездумно надела обратно на руку, и почему-то мне показалось, что он стал весить меньше.
— Дай актёру воды. Горло пересохло, — тихим сиплым голосом попросил Призрак.
— Ну, неужели, — проворчала я и пошла за водой.
Бочки с водой для питья стояли у нас с Лаурой в закутке. Я набрала воды в одну из кружек, села на пол, зажала рот ладонями и захохотала. Смех рвался из горла бесформенным бульканьем, а из глаз ручьями текли слёзы. Я не хотела, чтобы меня услышали, и солёная вода, стекая по ладони, падала мне на колени.
Когда я вернулась в общую каюту, на моём лице так и осталась неприлично счастливая улыбка. Стараясь не дать Крису увидеть ни её, ни покрасневшие глаза, я сунула ему кружку и встала рядом так, чтобы ему не было меня видно. Около руки Призрака лежал его посох, переставший слушаться меня, как только пришёл в себя его хозяин.
— Пей, комедиант. Ты как?
Комедиант с явным трудом сел, кидая на меня косые взгляды.
— Отвратительно.
— Ну, главное — проснулся. Пойду Венанцо скажу.
И я сбежала. Трусливо дезертировала, опасаясь на радостях наделать глупостей, хотя бы обниматься кинуться.
Лучнику хватило одного взгляда на меня, чтобы понять, что случилось. Он выдохнул и улыбнулся с явным облегчением.
— Как он?
— Отвратительно! — радостно ответила я. — Можно я тут посижу?
— Сиди, — разрешил южанин.
Он ушёл проверять, насколько Призрак жив, а я села на крыше, оглядываясь вокруг. Голые ветки, поникшая трава, заваленная подгнившей листвой, размокшая земля, грязная в этом месте речная вода, тающий на лету снег — всё вдруг показалось мне особенно прекрасным. Я сидела, дышала и тихо напевала какую-то подслушанную у южан песню, чувствуя, как в груди пойманной птицей бьётся сердце.
Весь следующий день я избегала Криса, что оказалось совсем несложно: рядом с ним постоянно кто-нибудь был. Даже пожелай я сама подойти, пробиваться пришлось бы боем. Сальво рассказывал Призраку о том, что было, пока он спал, под строгим взглядом Рии культурно обойдя ту часть, где я днём и ночью сидела рядом, Морено расспрашивал о месте, где блуждала душа Криса это время.
Оказалось, Призрака забросило в мир духов туда же, куда и меня ранее — к Древу кииринов. Вот только меня оттуда вывели Киира и дух Рии, а Крису указало путь само Древо. Подробнее объяснять он не стал, и Морено на этом не настаивал, а я слишком боялась к нему приближаться, чтобы задавать вопросы самой.
Теперь я, напротив, с остервенением хваталась за любую работу, которую давала мне Лаура. Старушка ехидно посмеивалась и гоняла меня совершенно безжалостно, но именно этого мне и хотелось. Падая на своё место, я мгновенно засыпала, радуясь возможности не думать и не мучить себя.