Мой путь озарён рассветом
Шрифт:
Я откинулась назад, со всей дури треснувшись затылком о стену, но даже не поморщилась. Шиикара вздохнула и тоже прислонилась к стене.
— Питер уезжает, — сообщила я ей и рассказала о его недавнем визите.
Рия вздохнула ещё печальнее, а потом, словно вдруг решившись на что-то, выпалила:
— Я знаю, тебе сейчас не до меня, но мне очень нужно с тобой поговорить. Похоже, только ты можешь мне помочь с этим.
Личные тревоги резко притупились, я села ровнее и выжидающе уставилась на подругу. Ко мне нечасто обращались за помощью и поддержкой, и неожиданная просьба Рии
— Что случилось?
Шиикара помолчала ещё немного, подбирая слова, а в её руках замелькало белое пёрышко с чёрными пятнами — её пёрышко.
— Я всё подбирала момент поудобнее, но, похоже, с нашей войной такого не будет, — пробормотала она наконец. — Помнишь, я обещала рассказать тебе, зачем мне нужна ваша Слышащая, но так и не рассказала?
Я кивнула, и Рия продолжила:
— Есть кое-что ещё, что ты должна обо мне знать.
Я в детстве не отличалась особой чуткостью. Вела себя отвратительно, похуже Хельги, пожалуй. Никого, кроме себя, ни во что не ставила, а ещё очень мечтала летать, постоянно повторяла, что я однажды обязательно полечу, а все остальные для этого недостаточно хороши. Легко догадаться, как много у меня было друзей. Если честно, до того, как я встретила вас, друг у меня был только один. Его звали Берт — Норберт — и он был наследником Старшего Крылатого.
У нашего народа есть традиция. Старший Крылатый, глава народа, выбирает младенца себе в преемники, и того забирают от семьи. Чаще всего берут сирот, тех, у кого нет никаких близких. Ребёнок растёт в полном одиночестве, с самого раннего детства готовясь возглавить народ. Берту такая жизнь не очень нравилась, потому он начал убегать на утёс между Окаром и городом, где жила я. На этом утёсе мы и встретились. И я потом долго считала, что сама Караная нас свела, потому что мечта у нас была общая. Мы хотели летать.
Я уже рассказывала тебе, что в парении мы добились небывалых успехов. Однажды сам Старший Крылатый похвалил нас на фестивале, представляешь? Наше общение он, понятное дело, не одобрял, но мы не делали ничего запрещённого, мы были детьми!.. Ну, то есть, мне было четырнадцать, а ему — пятнадцать, но не дети ли? Мы копались в книгах, изучали легенды, искали, где и когда шиикар может полететь, кроме как после смерти. И знаешь, Берт нашёл. Нашёл историю о краях, где сбываются мечты, оживают погибшие и возвращается потерянное.
Два года мы как одержимые искали путь туда, а потом что-то случилось. Старший Крылатый сказал что-то Берту, и его как подменили. Он перестал разговаривать со мной, даже смотреть на меня! Он сжёг все наши записи, понимаешь, всё, что мы нашли за это время! Он растоптал нашу мечту, мою мечту, и даже не сказал мне почему! Даже не посмотрел мне в глаза больше!
Рия почти кричала, и я осторожно коснулась рукой её плеча. Шиикара посмотрела на меня дикими глазами, словно не узнавая, но потом успокоилась.
— Как раз назло Берту я решила полететь, пусть это даже будет стоить мне жизни. Я спрыгнула с того утёса, и ты уже знаешь, что из этого вышло. И я, вроде как, сдалась. Приняла свою участь, даже научилась наслаждаться этой ролью: странная девушка, разочарование
Глаза Рии снова бешено засверкали, а я лишь растерянно гладила её по плечу, поражаясь тому, какие ужасы пришлось ей пережить. Какой же мелочью на этом фоне казались мои собственные проблемы!
Шиикара вздохнула.
— Я не знаю, почему он так со мной поступил. Почему предал два раза. Не хочу даже знать, наверное. Вот только… Края, где сбываются мечты и возвращается потерянное, место, где я смогу летать на своих крыльях, оно существует. Взамен на обещание, что я расскажу своему народу об эйноматринцах, Киира подтвердила мне это, но так и не сказала, как туда попасть. Я надеялась, что раски знают больше, но ваша Слышащая отказалась говорить со мной об этом. И я почти уже смирилась, решила просто пожить тут, с вами, пока не придумаю, что делать дальше. И вдруг возвращаюсь я и поднимаюсь сюда. Ты уехала, а на столе лежит это.
И тут она повернулась к столу и указала на книгу легенд.
— И теперь я умоляю тебя, ради нашей дружбы, пожалуйста, расскажи мне о Вратах Рассвета всё, что ты знаешь!
***
Даже отвратительно горький настой, смягчающий боль и успокаивающий разум, не помог Малисане спокойно поспать. Каждый раз, закрывая глаза, она видела другие глаза, злые и тёмные, и в них горело чёрное пламя.
Та ли это девушка, которую когда-то привела к Финиде Кайра? Тогда она была простой ниорой, слабой, бледной и трясущейся от ужаса, вот только эти глаза уже тогда показались Малисане жутковатыми. А теперь от былой размазни, шарахавшейся от собственной тени, не осталось и следа. Она стала ведуньей, киирином, путешественницей, любимой ученицей Марики. Она забрала себе Криса.
Малисана с самого начала поняла, чем всё это для неё обернётся, но до последнего пыталась принять Ярну, ужиться с ней, как когда-то ужилась с Соной, Ирмой, Тео и Дисой. Зря. Нужно было с самого начала изжить её, нужно было положить конец их с Крисом общению ещё до того, как она прошла ритуал!..
Поздно. Казалось, история с Фаиной должна была стать жестоким, но надёжным уроком, но Малисана снова позволила себя обмануть, и теперь ей оставалось только смотреть, как её мечта о сильных руках и нежном дыхании, щекотавшем ухо, уплывает прочь.
— Не отдам, — стонала ученица Слышащей, проваливаясь в полудрёму.
Она всегда знала, что их с Крисом недолгая связь была ошибкой, что она просто воспользовалась его временной слабостью. И всё-таки она была. И то, что об этом не знал никто, кроме них двоих, не меняло дела.
Рассказывая о случившемся Марике, Малисана многократно сравнивала избившую её Ярну с Фаиной, надеясь таким образом максимально очернить её. И всё-таки ученица Слышащей видела подобный взгляд только однажды, и эти глаза не принадлежали колдунье. Это были глаза самой близкой для Криса на тот момент девушки — его сестры.