Мой темный принц
Шрифт:
— Эй, там. — Я притормозила, стараясь сохранить ровный голос, несмотря на то что чувствовала себя так, будто только что наступила босой ногой на лего. — Извините, что спрашиваю, но не могли бы вы впустить меня в мою комнату? Кажется, моя карточка сломалась во время рабочей поездки.
— Я не имею права... — Горничная наклонила голову, но через мгновение ее глаза засияли. — О, конечно, госпожа фон Бисмарк. С возвращением.
Госпожа фон Бисмарк?
Мне захотелось застонать. Что Оливер сказал своим сотрудникам?
Пока
Расслабься, Брайар. Ты не знаешь, сделал ли он то, в чем ты его обвиняешь.
Кроме того, что он сделал. Горничная доказала это, как только распахнула мою дверь и показала пустой блок. У меня рот открылся. Все - и я имею в виду все - исчезло. Не только мои нераспакованные коробки, горы одежды и случайные безделушки, но и диван, кровать, телевизор и журнальный столик. Вещи, которые мне даже не принадлежали.
Исчезли даже мои свечи, наполовину сгоревшие на прилавке. Кто-то вычистил все следы моего четырнадцатичасового пребывания здесь, очистив полы от предметов и заменив стены свежим слоем краски, которая все еще воняла химикатами.
— Оливер, ты абсолютный безумец.
Я поборола желание швырнуть свою ключ-карту в дверь. Он снова это сделал. Это должен быть он. Только у него хватило бы наглости по своей прихоти отменить еще одну мою аренду.
Горничная похлопала меня по предплечью.
— Все в порядке, госпожа фон Бисмарк?
— Просто замечательно. — Я натянула самую спокойную улыбку, на которую была способна, и спрятала имя, с которым она ко мне обратилась, в огромную папку с экзистенциальными кризисами, в которой мне нужно было разобраться. — Спасибо.
Она попрощалась со мной с полупоклоном, оставив меня наедине с моей впечатляющей коллекцией пустого пространства. Вероятно, эта женщина решила, что я придерживаюсь авангардистского подхода к минимализму.
Что имел в виду Оливер? Конечно, он не ожидал, что я перееду обратно в Потомак только потому, что ему нравится играть в «Монополию» с моей арендой. Мы прожили всего тридцать дней в нашем междугороднем испытании, а он уже выкинул такой трюк.
Я зашвырнула чемодан в коридор, закрыла за собой дверь и взяла в руки телефон, чтобы позвонить самозваному арендодателю на тропе войны к лифтам.
Он ответил на первом же звонке, назойливо бодрый.
— Обнимашка. — Чем обязан такому удовольствию?
Три секунды. Я позволила себе ровно три секунды, чтобы закрыть глаза и насладиться звуком его голоса, обнимающего меня по другой линии.
Я скучаю по тебе. Спасибо, и спасибо, и спасибо. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты воссоединил меня с моим отцом.
Затем я протрезвела, готовая разгребать эту кашу.
— Удовольствию? Попробуй кошмару. —
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
Мое терпение лопнуло, как дешевый шнурок.
— Почему моя квартира выглядит как последствия ограбления?
— Тебе понравилось, что я сделал с декором? — Его довольная ухмылка практически вилась по телефону, как дым.
Лифт с грохотом открылся.
— Обожаю его. — Я запрыгнула внутрь и нажала кнопку «холл». — Я всегда мечтала жить в кладовке.
— Я знал, что ты оценишь открытую концепцию. — Он повысил голос, чтобы его было слышно над толпой вокруг, не обращая внимания на их громкость. — Все это дополнительное пространство для твоего темперамента. Считай, что это терапия без доплаты. Пожалуйста.
Двери лифта открылись. Я выскочила и направилась к ближайшему администратору. Мой кошелек заплакал бы от цены на самый дешевый номер в The Grand Regent, но я едва могла держать глаза открытыми.
С полудня на площадках отеля проходило одно мероприятие за другим. Я прошла мимо приветственной вечеринки для новых сотрудников, мимо шестнадцатилетия какого-то влиятельного человека, мимо свадебного приема, на который то и дело заглядывали доброжелатели, и мимо только что закончившейся юридической конференции.
Гости собирались небольшими группами в холле. Он гудел от классической музыки, общения и неловкого хихиканья людей, застрявших в аду светских бесед. Я едва заметила, что персонал заменил тюльпаны - нежно-розовые этим утром - на яркие розы цвета индиго.
— Единственный, кому здесь нужна терапия, - это ты. От твоей хронической зависимости от аренды. — Я пробралась сквозь толпу и встала в очередь за пожилой женщиной в скромном брючном костюме от Chanel. — Серьезно, Оливер, какого хрена?
Женщина вцепилась в свой жемчуг, явно оскандалившись моим цветистым языком.
— Ты поверишь мне, если я скажу, что у меня добрые намерения?
— О, безусловно. — Я подкралась к очереди, гадая, где он находится, когда на заднем плане стоит шум. — Настолько же, насколько я верю, что ты занялся вязанием и йогой.
— Вообще-то, я занялся вязанием. — Оливер не пропустил ни одного удара, оставаясь все таким же жизнерадостным. — А ты думала, что мой двойной член-XL сам себя согреет?
— Ты отвратителен, — сообщила я ему в тот самый момент, когда какая-то женщина пронзительно закричала в очереди.
Я нахмурилась, удивляясь, как это так громко прозвучало через динамик моего телефона. Возле входа женщина отпрыгнула назад, не успев увернуться от волны кофе, которая забрызгала ее.
Она смахнула как можно больше жидкости со своего вечернего платья, пока преступник вытирал пятно краем рукава.