Мой темный Ромео
Шрифт:
— Закроет ли открытую рану истерическая беготня со слезами, текущими по лицу?
— Ты тестируешь свои средства или что?
Нет, но я пережил и худшие бои.
Десятки полицейских ворвались внутрь и, надев наручники, подобрали под нами лежащего без сознания мужчину. Вокруг меня закружилась толпа людей, Рейнольдс и двое копов пытались оттолкнуть их, чтобы дать мне место.
Я терпеть не мог внимания, особенно положительного.
Один из полицейских отвел Даллас в сторону.
Неповрежденной рукой я притянул ее к своей груди.
— Моя жена остается.
Вскоре приехала скорая помощь. Парамедик провел меня внутрь, разрезав одежду, чтобы добраться до раны. Мы оба рассмотрели ее трезвыми глазами.
Печенька стояла у открытых дверей купе и рычала, как сторожевая собака, на любого приближавшегося репортера.
— Похоже на неглубокую рану. Я мог бы наложить несколько швов, но это похоже на царапину, — я оттолкнул руку медика. — Я могу сделать это сам. У меня нет времени часами возиться в больнице.
Он протер рану антисептиком.
— В протоколе сказано, что вы должны поехать с нами в больницу.
— К черту твой протокол.
— Вы не можете…
— Ты собираешься взять меня против моей воли?
— Нет, но…
— Тогда я могу.
Голова Даллас резко повернулась к нам.
— Тебе нужно наложить швы.
Явное беспокойство, цепляющееся за ее голос, взволновало меня, и именно поэтому я понял, что полностью облажался.
— Я наложу. Я знаю, что делаю, — я выпрыгнул из машины скорой помощи и направился к нашему «Майбаху», где меня ждал Джаред. — Пойдем, Печенька.
Она выглядела разрывающейся между попыткой убедить меня поехать в больницу и выполнением того, что я сказал. В конце концов, она, похоже, вспомнила, что ее муж ни перед кем не отчитывается, даже перед ней, и присоединилась ко мне.
Когда мы проскользнули внутрь и мое кожаное сиденье без рубашки было залито кровью, Джаред не стал задавать никаких вопросов.
Он знал свое место.
Заткнись и веди машину.
ГЛАВА 55
Ромео
Мне казалось, что у Печеньки есть что сказать.
Или в ее случае – сломать.
Я проигнорировал ее и вошел в свою комнату, все еще истекая кровью. Она шла за алыми каплями крови, как Гензель и Гретель за конфетным следом.
В ванной я вытащил аптечку и снова продезинфицировал рану. У меня были царапины и похуже, но это выглядело отвратительно.
Даллас запрыгнула на стойку у раковины, обняла колени и оперлась на них подбородком, изучая.
— Нужна помощь?
Я вытер участок насухо и вытащил иголку с ниткой, хмуро глядя на бицепс, который мне нужно было сшить.
— Ты умеешь зашивать огнестрельные раны?
— Нет.
— Тогда
Она моргнула от моих резких слов, явно обиженная.
Продевая нитку в игольное ушко, я добавил:
— Теперь ты можешь уйти. Ты хорошо поработала сегодня. Думаю, мы сохранили контракт.
— Это все, что тебя волнует?
Я провел кончиком иглы по коже, ища, где она надорвалась. Какой паршивый угол для наложения швов.
— Конечно, нет. Меня также волнует ущерб, который они нанесли «Ле Блю». Каре нужно будет поговорить со страховой компанией и властями. Бюрократия – настоящая сука.
— Ты спас мою жизнь.
— Этот клоун не собирался причинять серьезных повреждений. Он был всего лишь ребенком.
Она спрыгнула со стойки, наклонила голову под меня, чтобы поймать мой взгляд, и сжала мое лицо ладонями.
— Нет, он был зол и спровоцирован. Ты принял за меня пулю, Ромео.
Я нахмурился.
— Не драматизируй.
— Спасибо.
Поскольку я не продвинулся в поиске отправной точки, чтобы сшить себя, я откашлялся и отступил назад.
— Пожалуйста. Теперь уходи.
— Я хочу тебя.
Ее рука пробежала по моей груди к плечу.
Я тоже хочу тебя, поэтому мне нужно, чтобы ты убралась отсюда к черту. Я больше не узнаю себя или свои действия в том, что касается тебя. Ты стала обузой, которую я не могу себе позволить.
Вместо того, чтобы выгнать ее, я положил иголку с ниткой.
— Ты можешь оседлать мое бедро.
— Я хочу оседлать твой член, — она дразнила короткий край своего оливкового атласного платья. — Когда ты заставлял меня идти в «Ле Блю», разве ты не сказал, что трахнешь меня, если я буду вести себя хорошо? Я вела себя хорошо.
— Я сказал, что трахну тебя, когда у тебя будут месячные.
— Я восприняла это по-другому.
— Это не книга Бенедикта де Спинозы. Она не воспринимала различных вариантов.
— Неважно. В любом случае, последний раз был не так хорош, — вопреки ее словам, ее платье задралось на дюйм, заигрывая с краем ее кружевных трусиков. — Это случилось так давно, что я даже мало что помню. Была ли я вообще там? Был ли ты ?
Подстрекательство ко мне не сработает.
К несчастью для нее, я был более изощренным.
Она продолжала, не смущаясь.
— Оливер сказал мне, что ты возрожденный девственник. Ты же знаешь, что у твоей пи-пи есть и другие функции, верно?
— Уходи, Даллас.
Но она не ушла.
Вместо этого она опустилась на колени и начала расстегивать мой ремень. Я облокотился на край раковины, не в силах остановить ее. Мои пальцы сжались вокруг стойки.
— У меня весь пол в крови.