Мой темный Ромео
Шрифт:
На самом деле, я совсем не скучал по ее теплу, киске и поцелуям.
Не тогда, когда я лежал в своей холодной, слишком широкой постели.
И не тогда, когда я смотрел в потолок, гадая, какой новый ад я приготовлю для Мэдисона Лихта завтра.
ГЛАВА 58
Ромео
С самого
Договоренность, которую мы заключили в те редкие моменты, когда мы разговаривали перед тем, как сбросить одежду. Мы думали, что это будет хорошо работать.
Проблема была в том, что я задавался вопросом, как я вынесу целых пять дней без Даллас рядом со мной.
Навязчивая перспектива подтолкнула меня к эксперименту.
Я планировал избегать Печеньку в течение нескольких дней, чтобы доказать себе, что я действительно могу прожить свою жизнь, не погружая в нее свой член и язык, как я это делал за тридцать один год до встречи с ней.
В первый день я пришел домой достаточно поздно, чтобы она уже уснула.
На второй я приехал с гостем. Оливер. Это наверняка удержит ее в страхе.
К моему удивлению, Печеньки не было на кухне, когда мы вошли в ее естественную среду обитания. Ее не было ни в гостиной, ни в моем кабинете.
В последнем она любила читать и оставлять крошки от перекуса, просто чтобы напомнить мне, что у меня никогда больше не будет опрятного дома.
Оливер накормил себя тем, что Хетти приготовила ранее, а я сделала вид, что не озадачен поведением Даллас.
— Хэтти, — рявкнул я, прервав ее борьбу с пуховиком, — Печ… Даллас здесь?
Она повернулась, нахмурившись.
— Разве это не официальная первая продажа четырнадцатой книги Генри Плоткина? Она, наверное, выстроилась в очередь перед «Барнс энд Нобл» на Потомак Ярдс, пытаясь выхватить первое издание с автографом.
Конечно.
Она любила эти глупые книги.
Я выглянул наружу, нахмурившись. Снег свален в гигантские белые валуны.
— Она тепло оделась, когда уходила?
Голова Оливера вылетела из тарелки перечного супа. Он уставился на меня, ложка выпала из его губ.
— О, на самом деле я не видела, как она уходила. Я делала покупки, — Хетти трижды обернула шарф вокруг шеи, засунув руки в варежки.
Было так холодно, что она надела несколько слоев одежды для своей короткой прогулки по лужайке к дому.
Мои ноздри раздулись.
— Она, наверное, носила там детскую куклу и сандалии.
Хетти рассмеялась.
— Зная ее, наверное, — она помахала мне и Оливеру, прежде чем уйти.
Я оставался неподвижным еще несколько минут, пока Оливер пялился на меня.
Он сунул ложку в тарелку и отхлебнул.
— Знаешь, ты можешь просто позвонить ей.
Я мог бы.
Но она не ответит.
Я подозревал, что ей не понравилось, что я исчез последние несколько дней.
–
Поднимаясь по лестнице, я напомнил себе, что ничего не должен Даллас. У нас всегда была договоренность, и она это знала.
Что, если мы не виделись несколько дней? Меня она тоже почти не искала.
Добравшись до комнаты Даллас, я с удивлением обнаружил, что она все еще внутри. Тем более, что она лежала в постели.
Печенька и не помышляла о сне раньше часа ночи. Тем не менее, неоново-красная семерка смотрела на меня из будильника на ее тумбочке.
Роза рядом с ним завяла, и только два лепестка цеплялись за нее изо всех сил. Я не мог понять, почему она до сих пор не избавилась от этой дурацкой штуки.
— Дай угадаю, — я ввалился в ее комнату, — ты наняла кого-то, чтобы стоять в очереди за тобой, чтобы тебе не пришлось двигать своей драгоценной задницей…
Остаток фразы застрял у меня в горле, когда я наконец увидел ее мельком.
Наверное, впервые в жизни Даллас Коста выглядела ужасно.
Вишневый румянец окрасил ее щеки, но весь румянец исчез в других местах, оставив ее такой же бледной, как ее умирающая роза. Белые хлопья усеяли ее губы, лишенные влаги, а глаза покрылись тусклой глазурью.
Я положил руку ей на лоб.
Она пылала
— Иисус, — я отпрянул, — ты горишь.
Она была слишком не в себе, чтобы говорить. Или двигаться.
Как долго это продолжалось? Была ли она такой вчера? Неужели я пропустил ее болезнь в своем стремлении доказать своему мозгу, что мой член не был тем, что стоит за колесом этого крушения поезда?
Я снова коснулся ее лба. Она зашипела.
— Милая...
— Пожалуйста, уйди, — слова застряли у нее в горле.
— Кто-то должен позаботиться о тебе.
— Этот кто-то определенно не ты. Ты дал понять это за последние пару дней.
Я ничего не говорил.
Она была права. Я не удосужился проверить ее. Возможно, я хотел, чтобы она проверила меня .
По правде говоря, она уже превзошла все ожидания, пытаясь заставить то, что было между нами, работать.
Между тем, я отключил ее. Неоднократно.
— Печенька, позволь мне принести тебе лекарство и чай.
— Я не хочу, чтобы ты лечил меня. Ты меня слышишь? — должно быть, она ненавидела, что я видел ее такой. Слабой и больной. — Позвони маме и Фрэнки. Я хочу, чтобы они были рядом со мной.
Я сглотнул, но спорить не стал. Я понял, что она не хотела чувствовать себя униженной. Чтобы о ней позаботился мужчина, который убедился, что она понимает свою незначительность для него.
Как у нее не сработал счетчик бреда? Как она могла подумать, что я действительно ничего к ней не чувствую?