Мой темный Ромео
Шрифт:
— Скорее, он понял, что Моника больше не даст ему наследников, и хотел оставить того, кто у него был, в живых, – прорычал я. — Итак, вот почему я держу себя сытым каждые четыре часа. Почему я жую жвачку. Почему я ненавижу шум. Почему я быстро дерусь, как будто это инстинкт - потому что это инстинкт . Я стремлюсь к контролю. Меня не устраивает все, кроме полной мощности.
Эмоция, которую я не мог точно определить, отразилась на ее чертах. Что-то среднее между гневом и гордостью.
— Ты победил. Посмотри на себя. Великолепный. Успешный. Достиг успеха.
— Пиздец , — закончил я, мои губы устремились к ее губам, требуя, чтобы меня поцеловали.
Она целовала меня медленно и уверенно, но сдерживала страсть.
Когда она отстранилась, она похлопала меня по животу.
— Я обещаю, что буду следить за тем, чтобы твой животик всегда был полон. Это будет несложно, поверь мне. Я сама очень люблю поесть.
Она пыталась отшутиться.
Я оценила это, но в этом не было необходимости.
— Мне уже лучше, — я провел большим пальцем по ее сводящим с ума веснушкам. — Ну, в основном.
— Я буду хорошей мамой для наших детей. Я обещаю. Я всегда буду ставить их на первое место. И к черту их папочку.
Я поверил ей. Это была одна из вещей, которые мне больше всего нравились в Даллас. У нее были материнские инстинкты. Ее ребенок никогда не останется голым, голодным или грязным.
Даллас схватила меня за плечи, прижавшись своим лбом к моему, вдыхая меня.
— Я знаю, что тебе было больно до глубины души. Люди, которые должны были быть твоими защитниками - Моника, отец, Морган, все они подвели тебя. Но если однажды твое сердце откроется... я надеюсь, что именно у меня будет ключ к нему.
Я уже неприлично влюблен в тебя. Только ты никогда об этом не узнаешь.
Ее власть надо мной была бы такой полной, такой разрушительной, если бы она когда-нибудь знала силу моих чувств к ней.
Даллас Коста меня пугала. Она не была Морган. Ей не нужен был ключ к моему сердцу.
Она уже выбила чертову дверь.
ГЛАВА 64
Даллас
Мысль о том, чтобы расстаться с Ромео по возвращении в Потомак, приводила меня в ужас.
Но у него была работа. Обязанности. Жизнь вне меня.
А я?
Я чувствовала, что гравитация покинула меня. Как будто я парила над Землей, пытаясь заземлиться в своей новой реальности. Реальности детских боев на аренах, сложных отношений с едой и оправданной мести.
Я хотела обнять его. Чтобы исцелить его.
Но больше всего мне хотелось проклясть себя за то, что я осуждаю его. Не было никаких животных. Только люди, чья боль была вырезана снаружи.
Каждую ночь Ромео заползал в нашу постель и поддерживал мою мечту.
У нас был секс. Много.
Через неделю после возвращения из Чапел-Фолс я бездельничала на диване в гостиной, просматривая свадебные фотографии с Хетти. На этот раз я собиралась напечатать одну с моим мужем.
Я перешла к следующему изображению.
— Как насчет этого?
— Подруга, в пятидесятый раз повторяю, вы оба выглядите неоправданно горячими на каждой фотографии. Думаю, я действительно ненавижу тебя за это.
— Ладно, ладно. Мы можем остановиться. На данный момент.
— О, слава богу, — она сжала пульт от телевизора и вышла из приложения для кастинга фотографий. — Давай снова включим «Friday Night Tykes». Ничто не сравнится с тем, как взрослые мужчины безрассудно злятся на десятилетних детей, гоняющихся за мячом.
Что-то промелькнуло на экране, прежде чем она переключила канал.
— Подожди, — я вцепилась в руку Хетти. — Вернись.
Она нажала кнопку, открывая экстренный репортаж. На экране прокатился заголовок: Акции «Licht Holdings» снова падают.
Репортер говорила в микрофон.
— Наши камеры показывают, как генерального директора Теодора Лихта и его сына Мэдисона уводят в наручниках специальные агенты Минюста из отдела по борьбе с мошенничеством. Наши источники в Министерстве юстиции сообщают, что дуэт Лихтов был арестован по обвинению в корпоративном мошенничестве. Поскольку шансы «Licht Holdings» на сотрудничество с правительственными органами исчезли, кто займет их место? Подробности сегодня вечером.
Хетти выключила звук телевизора и повернулась ко мне.
— О. Мой. Бог.
Я втянула воздух.
Я знала, что это значит. И вопреки тому, что она могла подумать, это было нехорошо.
За время моего пребывания в Потомаке я осознала, какой уровень мелочности излучал Мэдисон. Ему нужно было сказать последнее слово. Это ни в коем случае не должно быть концом.
Мэдисон, загнанный в угол, был опасен. На самом деле, во время нашего полета из Чапел-Фолс Ромео упомянул о своей рождественской встрече с ним.
Мои руки метнулись к телефону. Неуверенными пальцами я быстро набрала номер Ромео.
Он ответил на первом звонке.
— Печенька?
Хетти освободила комнату, давая мне пространство.
— Я видела новости.
— Ты не кажешься счастливой.
— Нет. Я беспокоюсь, — я начала ходить, грызя кончики волос. — Это обвинение в корпоративном мошенничестве. Он скоро выйдет под залог. Нам придется иметь дело с ним, бродящим по улицам, пока суд не завершится. На это могут уйти годы, Ромео.