Мой темный Ромео

Шэн Л. Дж.

Ему не становилось лучше.

Он существовал как великолепная статуя. Неподвижная, но прекрасная.

Вращающаяся дверь никогда не закрывалась.

Зак. Оливер. Миссис Сан.

Кара. Моника. Старший.

Мама. Фрэнки.

Каждый день от коллег и друзей приходили сотни цветочных композиций и угощений. Я жертвовала их всех. Они создавали впечатление, будто Ромео уже нет в живых.

От одной этой мысли мне хотелось выпрыгнуть из окна.

На четвертый день медикаментозной комы Ромео ввалился его адвокат

вместе со старшим. Джаспер Хейворд. Я узнала его с того дня, как подписала брачный контракт.

Мой позвоночник выпрямился. Я вытерла слезы и паутину с глаз.

— Что ты здесь делаешь? — я вскочила на ноги, глядя между мужчинами. — У тебя нет причин навещать его. В его состоянии никаких изменений, и врачи не обсуждали вопрос об отключении его от системы жизнеобеспечения, так что абсолютно невозможно…

— Даллас, — старший положил руку мне на плечо. Я отпрянула, отступив назад. — Не волнуйся так сильно. Мистер Хейворд здесь, чтобы просмотреть кое-какие документы. Вот и все.

Документы, моя задница.

Я доверяла Джасперу Хейворду так же, как доверяла методу вытягивания в качестве контрацепции.

А старшему я доверяла еще меньше.

Я видела просочившееся видео с собрания акционеров. Как только Ромео вышел из комнаты, чтобы спасти меня, его отец выполнил свою угрозу и объявил Брюса своей заменой.

Мой настороженный взгляд путешествовал между их лицами.

— Сделай это быстро. Я собираюсь быть здесь все время.

Старший моргнул, глядя на меня.

— Ты действительно любишь его, не так ли, дитя?

Я сравняла его взгляд со своим.

— Я бы убила за него, сэр.

После неловкой тишины, которая последовала за моим чересчур драматичным, но правдивым заявлением, Джаспер прошаркал к кровати Ромео, сделав глоток воды.

Мои пальцы дернулись. Я сопротивлялась желанию заблокировать его взгляд на моего мужа в таком уязвимом положении. Я не могла припомнить, чтобы он когда-либо был похож на неприкасаемого императора.

Это зрелище никогда не переставало меня сотрясать, даже четыре дня спустя.

Джаспер открыл свой кейс, просматривая какие-то документы.

— Очевидно, что мы все надеемся и молимся за быстрое выздоровление Ромео-младшего. Тем временем, однако, я хотел бы сообщить тебе, что, если мистеру Коста станет хуже, он ясно дал понять, чего он желает для своего богатства и поместий. И хотя брачного контракта нет, завещание есть.

Медленно моргая такими опухшими глазами, что я почти ничего не видела, я покачала головой.

— Нет. Ты не прав. Есть предварительный договор. Я подписала его сама. Прямо перед тобой.

Казалось, это было несколько десятилетий назад, но я знала, что моя память не подводит меня.

Джаспер Хейворд нахмурился.

— Миссис Коста, я думал, твой муж сказал тебе.

— Что сказал?

—

Сказал тебе, что он заходил ко мне в офис несколько недель назад, разорвал брачный договор в клочья и вместо этого продиктовал завещание. Он оставил тебе все, что у него есть. Каждая вещь.

Я отшатнулась, чуть не потеряв сознание. Только чудом я осталась на ногах.

— Ты сейчас серьезно?

— Мне слишком много платят, чтобы шутить о таких вещах.

Ромео оставил мне все.

Его деньги. Его особняк. Его машины.

Все это.

Я знала почему. Он сказал мне за секунды до того, как потерял сознание.

Вопрос был в том, когда он написал завещание? В какой момент он решил, что любит меня?

— Когда это было? — потребовала я ответа, цепляясь за эту новую информацию так, словно она имела вес. Как будто это может вернуть его мне. — Когда он пришел к тебе? Какой день? Какая дата?

Джаспер открыл рот, чтобы ответить, как раз в тот момент, когда комнату заполнил мой самый любимый звук во всем мире.

— Печенька?

Он в медикаментозной коме. Ты никак не могла услышать его голос.

Тем не менее, это звучало так реально.

Так душераздирающе идеально.

Я медленно обернулась, опасаясь, что теперь у меня галлюцинации, а не психический срыв. Я спала всего около часа каждый день.

Но когда я посмотрела на кровать Ромео, он лежал, глядя на меня своими бледными глазами, которые, казалось, никогда не тускнеют даже в жестком больничном свете.

— О, Господи, — я упала на колени, схватив его руку в свою. — Пожалуйста, скажи мне, что это не плод моего воображения и ты действительно проснулся. Я слишком похожа на снежинку, чтобы разочаровываться.

Грубый смешок сотряс его грудь.

Он попытался сплести свои пальцы в мои.

— Это не твое бурное воображение.

Позади меня старший направился к кровати.

— Сын.

Ромео даже не оторвался от моего лица, когда сказал:

— Старший? Джаспер? Убирайтесь нахер. Сейчас же.

Они сбежали за считанные секунды. Я обхватила его щеку, нахмурила брови, восхитительные искры наэлектризовали кончики моих пальцев.

Разве я не должна хотя бы немного беспокоиться о том, что мой муж бросает вызов законам науки?

— Я думала… я думала, тебя ввели в медикаментозную кому? — я положила подбородок на край его матраса, гордясь своим самообладанием. Мне еще предстояло прыгнуть на него с поцелуями. — То есть, они были. Последние четыре дня. Твои системы были полностью отключены. Едва функционировали в какой-то момент.