Мой темный Ромео
Шрифт:
Этот придурок хотел, чтобы Печенька упала к его ногам и умоляла спасти ее от большого злого волка.
Я предсказал такое поведение Брюса, а также реакцию Даллас – она знала, что у нее нет выхода.
Нет дома, куда можно вернуться.
Чапел-Фолс принял ее в качестве моей жены только после нашего фиаско с розарием.
Хотя я ожидал, что Даллас заткнет Брюса, я не ожидал, что она вздернет нос, глядя на него, как на скромного слугу.
— Брюс, да? — ее глаза сузились, нога отодвинулась назад.
— Да, — он склонил
— Ты знаешь, что говорят о социальных сетях, — Печенька рассматривала свои наманикюренные ногти со скучающим видом. — Это не что иное, как ложная реальность.
Шелли шагнула вперед, пытаясь выбить хоть какое-то признание из моей невесты.
— Но ты выглядела такой разъяренной…
— О, да, — Даллас рассмеялась, накручивая прядь волос на палец. Я заметил, что у нее на носу было созвездие веснушек в форме крыльев. — Но потом у меня было время остыть и подумать, насколько этот человек полностью одержим мной. Посмотрите, на что он пошел, чтобы мы поженились. Клянусь, каждый раз, когда он смотрит на меня, в его глазах стоят слезы. Он не может сдержать себя. Я держу его счастье в кулаке. Насколько это романтично?
Я мог поцеловать ее в тот момент.
Конечно, она, вероятно, откусила бы мне губы в качестве расплаты.
Разочарованные, Брюс и Шелли бросились в сторону, когда отец, наконец, направился к Даллас.
Моя кровь остыла в жилах.
Мои мышцы напряглись.
Я припарковал собственническую руку на ее талии.
Даллас приняла во внимание общее благополучие моего отца. Или его отсутствие. Миллион вопросов плясали в ее медовых глазах.
Я надеялся, что отец видел каждый из них.
Он ненавидел мысль о том, что люди знают, что с ним произошло. Что его сильное тело подвело его, и он скоро увянет сам в себе.
Вот почему он решил уйти в отставку до того, как широкая публика сможет увидеть, что с ним сделала его болезнь.
Отец схватил руку Даллас и поднес ее к своим губам, установив с ней зрительный контакт.
— Ромео, она восхитительна.
— У меня есть глаза, — сообщил я ему.
— У тебя тоже есть руки, и они, кажется, все на ней. Расслабься, — он усмехнулся. — Она ведь никуда не собирается бежать, верно?
Даллас изучала окружающих ее людей, пытаясь прочесть атмосферу. Было очевидно, что между присутствующими мужчинами вспыхнула неприязнь.
Подстраховав свои ставки на безопасные акции, она взяла Монику под руку и улыбнулась.
— Я бы с удовольствием помогла вам на кухне, мама.
— О, я не заходила на свою кухню с тысяча девятьсот девяносто восьмого года, — она махнула рукой. — Это все слуги.
Даллас ослепительно улыбнулась, но я мог сказать, что ей не понравилось, как Моника использовала слова «слуги».
Была ли у моей юной невесты мораль? Вряд ли.
Лучше не узнавать.
—
— Конечно, Ромео, — Брюс повернулся к нему и показал на свой живот, чтобы он его погладил.
Когда они вчетвером вошли в столовую, Печенька сдержалась и наклонилась ко мне с тихим голосом.
— Твой отец в порядке? С ним что-то не так?
Со ним было много чего не так.
Атаксия Фридрейха – единственное, что было в нем хорошее.
В конце концов, это убьет его. Слишком медленно, на мой взгляд. Но тем временем я наслаждался прогрессированием его симптомов.
Каждый раз он с трудом ходил после внезапных приступов. Усталость. Замедленная речь. Единственный раз, когда я слушал, как он говорит.
— У него редкое наследственное заболевание, вызывающее прогрессирующее поражение нервной системы, — я направился в столовую, отказываясь соответствовать ее громкости.
Мне было все равно, услышит ли отец меня.
На самом деле, я бы получил удовольствие.
Ее лоб сморщился.
— По наследству? Ты тоже…
— Получу это? Нет. Для этого нужны два рецессивных гена, — я наклонился к ней, мои губы коснулись раковины ее уха. — Осторожнее, Коротышка. Не хотел бы ошибиться в твоей заботе.
Ужин состоял из перекрестного допроса Брюса и Шелли по поводу бала дебютанток, Моники, пытающейся заманить Даллас на европейский шопинг, и отца, пытающегося выпытать у нее явные недостатки.
А их было много.
Моя невеста рухнула на свое место, как переваренная креветка, наверняка, чтобы подействовать на мои и без того ободранные нервы.
Я мог сказать, что Печеньке не нравилось защищать наши отношения по той простой причине, что их не существовало. Она была вынуждена лгать сквозь зубы ради мужчины, который вырвал ее из шикарной жизни.
К тому времени, когда был подан десерт, она даже не прикоснулась к нему.
Брюс и Шелли задали ей миллионный вопрос о ее отношениях с Мэдисоном Лихт. Она делала частые глотки воды, ее обычный огонь давно потух.
— …просто нахожу странным, что после того, как Мэдисон пропел тебе дифирамбы половине «DMV», вы двое разорвали помолвку после короткого флирта с нашим младшим…
Брюс бурлил бы эту тему до тех пор, пока масло не полилось бы, если бы Печенька не выпалила:
— Я отойду?
Мои родители обменялись озадаченными взглядами.
— Валяй, — я встал отодвинуть ей стул.
Она исчезла быстрее, чем верхняя часть бикини на весенней вечеринке в Канкуне.
Брюс повернулся ко мне.
— Младший, сынок, то, что ты делаешь с этим ребенком, прискорбно.
— То же, что ты делаешь со мной, — заметил я.
— Что я делаю с тобой?
— Существуешь.
— Ромео, — фальшиво упрекнул старший. Ему чертовски нравилось наше соперничество за его трон, — перестань издеваться над Брюсом. Тебе лучше знать, как не уважать старших.