Мой темный Ромео
Шрифт:
Мои пальцы скользнули по квадрату, когда резкий голос обернулся в мою сторону.
— А вы?
Голос принадлежал Коже.
Вернее, Ромео Коста.
Он сидел, откинувшись на спинку стула, глядя на меня с дружелюбием нильского крокодила.
Забавный факт: они считали людей неотъемлемой частью своего рациона.
Я резко согнула колени в реверансе.
— Ох, простите. Где мои манеры?
— Не на подносе с песочным печеньем, это точно, — его голос был сухим и равнодушным.
Но я пыталась украсть его печенье.
— Я Даллас Таунсенд из семьи Таунсендов.
Я одарила его теплой улыбкой, протягивая руку для поцелуя. Он оценил ее с отвращением, игнорируя жест.
Совершенно непропорционально моему предполагаемому преступлению.
— Ты Даллас Таунсенд? — оттенок разочарования исказил его благочестивое лицо. Как будто он ожидал совсем другого.
То, что он вообще чего-то ожидал, было натяжкой.
Мы не вращались в одних и тех же кругах. На самом деле я была на девяносто девять процентов уверена, что этот человек двигался только квадратами. Он был парнем с острыми краями.
— Последние двадцать один год, — я посмотрела на песочное печенье.
Так близко и в то же время так далеко.
— Мои глаза здесь, — выдавил Коста.
Фон Бисмарк усмехнулся и схватил самый большой квадратик, возможно, назло мне.
— Она милая, Ром. Настоящий питомец.
Милая? Питомец?
Что он имел в виду?
С большой неохотой я скользнула взглядом вдоль стола, от песочного печенья к лицу Ромео.
Он был таким красивым.
А еще - мертвый в глазах.
Он наклонился вперед.
— Ты уверена, что ты Даллас Таунсенд?
Я постучала себя по подбородку.
— Хм, теперь, когда я подумала об этом, я хотела бы изменить свой ответ на Хейли Бибер.
— Это должно быть смешно?
— Это должно быть серьезно?
— Ты тупишь.
— Ты начал это.
Вздохи доносились со всех уголков стола.
Однако Ромео Коста выглядел скорее равнодушным, чем обиженным.
Он откинулся на спинку кресла, коснувшись предплечьями каждой ручки сиденья. Поза и его идеально сшитый костюм придавали ему ауру немногословного короля с привкусом войны.
— Даллас Мэриэнн Таунсенд, — Барбара Элвин-Джой бросилась вперед, чтобы вмешаться. Мать Эмили была сопровождающей на мероприятии. Она, как и все остальные, слишком серьезно относилась к работе. — Я должна попросить твоего отца вывести тебя из бального зала прямо сейчас за то, что ты так разговариваешь с мистером Костой. Это не путь Чапел-Фолс.
В случае с Чапел-Фолс всех рыжих в этом городе сожгут на костре.
Я сделала вид, что опустила голову, очерчивая ногой круглое песочное печенье
— Простите, мэм.
Я не сожалела.
Ромео Коста был придурком.
Ему повезло, что у нас была аудитория, иначе он получил бы нефильтрованную версию меня.
Я повернулась, собираясь покинуть помещение, пока не вызвала еще больший переполох, а папа аннулировал мою черную карточку.
Но затем Косте просто нужно было снова заговорить.
— Мисс Таунсенд?
Бибер, для тебя.
— Да?
— Придется извиниться.
Повернувшись на каблуках, я сердито посмотрела на него со всей яростью, которую смогла собрать.
— Ты под кайфом, если думаешь, что я изви…
— Я имел в виду, что мне следует извиниться.
Он встал, застегивая пиджак одной рукой.
Ой.
Ой.
Десятки глаз метались между нами.
Я не была уверена, что происходит, но действительно думала, что мои шансы заполучить песочное печенье увеличились в десять раз.
Кроме того, мне действительно нужно было использовать его талант быть уверенным в себе, даже когда он извинялся. Извинения всегда заставляли меня чувствовать себя такой беспомощной.
Коста, с другой стороны, относился к извинениям как к инструменту, позволяющему подняться выше по иерархии людей. Он уже казался совершенно другим видом, чем его сверстники.
Я скрестила руки на груди, игнорируя все, чему меня учили на уроках этикета, как обычно.
— Ага. Я бы приняла это.
Он не улыбнулся.
Даже не посмотрел на меня.
Скорее, он смотрел прямо сквозь меня.
— Прошу прощения за то, что усомнился в твоей личности. По неосведомленным причинам я думал, что ты будешь… другой.
Обычно я спрашивала, кто ему что сказал, но мне нужно было сократить свои потери и бежать, прежде чем мой рот навлечет на меня еще больше неприятностей. Была причина, по которой я продолжала жевать что-то восемьдесят процентов времени.
Кроме того, я не могла смотреть прямо на этого мужчину, не чувствуя, что мои ноги сделаны из пудинга быстрого приготовления.
Мне не понравилось, как он меня одурманил.
Или как моя кожа покраснела, где бы ни остановился его взгляд.
— Хм, конечно. Это нормально. Случается с лучшими из нас. Наслаждайтесь вечером.
С этими словами я направилась обратно к своему столику.
К счастью, папа пробыл на ужине в отличном настроении, беседуя о делах со своими друзьями. Барбара, должно быть, не отреагировала на мой намек с наркотиками, потому что вскоре после четвертого входа отец разрешил мне танцевать.