Мой темный Ромео

Шэн Л. Дж.

С мамой и Моникой, ответственными за большую часть планирования, я говорила о головных болях и тошноте весь месяц, я понятия не имела, какую песню они выбрали. «Ave Verum Corpus» Моцарта.

Как удачно. Я всегда ассоциировала это с жестокой бойней в кино, а-ля «Красная свадьба».

Даже та свадьба была лучше моей.

Я не знала, как мне удалось переставлять одну ногу за другой, но я это сделала. В какой-то момент мы с папой пролезли сквозь занавеску

из орхидей и оказались на виду.

По проходу прокатились вздохи и приглушенный шепот. Мигающие огни камеры лизали мою кожу.

Мои подружки невесты, Фрэнки и Сав, несли шлейф моего платья, а шесть цветочниц из моей местной церкви плелись позади, забрасывая гостей лепестками белых роз.

Я смотрела вниз и избегала зрительного контакта с гостями, которые поднялись на ноги, аплодируя и хлопая.

Интересно, здесь ли Морган? Где-то в толпе. Потягивает шампанское, развлекаясь тем, как глупо я выгляжу, выходя замуж за человека, который все еще поклоняется ее алтарю.

На самом деле я задавалась вопросом, видел ли Ромео ее между балом дебютанток и сейчас.

Эта мысль вызывала у меня тошноту. Не потому, что он мне нравился, а потому, что я не хотела, чтобы меня выставили еще большей дурой, чем я уже была.

Я дошла до алтаря. Передо мной стоял человек, которого я в последний раз оставила прикованным к кровати, покрытым взбитыми сливками. Мощный, внушительный и больше, чем жизнь.

Образ вызвал у меня внезапный, неконтролируемый смешок. Я почувствовала, как краснеет моя шея.

Потом я взглянула вверх, и смех застрял у меня в горле.

Я почти забыла, каким красивым был Ромео Коста.

Почти.

На нем был строгий смокинг. Его волосы, короче, чем я помнила, идеально подстриженные, были зачесаны назад.

Его серые глаза, обычно флиртующие с голубым цветом, казались почти серебристо-металлическими. Его лицо было нейтральным и пустым, как унылая картина в приемной.

Когда папа отошел в сторону, и я встала перед ним, Ромео удивил меня, наклонившись вперед и прижавшись губами к линии моего подбородка.

Только он не целовал меня в щеку.

Это было просто шоу для наших гостей.

На самом деле Ромео прошептал мне на ухо:

— Выкинешь какой-нибудь фокус, и, уверяю тебя, твоя репутация будет не единственным, что я уничтожу.

Мой мозг замкнулся в ожидании возвращения. Моргнув, я узнала в свадебном распорядителе местного священника из Чапел-Фолс.

Отец Редд начал церемонию.

Когда подошла моя очередь произносить клятву, я отбарабанила свадебную речь, настолько банальную и неискреннюю, что моего будущего мужа чуть не вырвало от этой безвкусицы.

Ромео проглотил свою порцию. Позади него

стояли Оливер и Зак в дизайнерских смокингах.

Зак излучал нетерпение, переводя взгляд на часы, не поднимая запястья.

Несмотря на его чистое обаяние и прекрасные манеры, что-то темное скрывалось за его внешностью. Что-то достаточно замкнутое, чтобы намекнуть, что он не показал миру свое истинное лицо.

Тем временем Оливер – открытая книга, полная красочных аннотаций, смотрел прямо мимо меня на моих подружек невесты. Если он думает, что Фрэнки – честная игра, у меня есть для него новость, которую я разобью вместе с его яйцами.

Отец Редд перелистнул страницу в своем руководстве служителя.

— Берешь ли ты, Ромео Никколо Коста, эту женщину в жены, чтобы жить вместе в священном браке, любить ее, почитать ее, утешать ее и хранить ее в болезни и здравии, оставив всех других, до тех пор, пока вы оба будете жить?

Ромео переплел свои пальцы с моими. Они были холодными и на ощупь как глина.

— Да.

Очаровательная улыбка прорезала его лицо, ослепляя публику. Это выглядело полностью отфотошопленным.

— А берешь ли ты, Даллас Мэриэнн Таунсенд, этого человека в мужья, чтобы жить вместе в священном браке, любить его, почитать его, утешать его и хранить его в болезни и здравии, оставив всех других, до тех пор, пока вы оба будете жить?

Любить и утешать его?

Ему повезло, что он не покинул помещение на машине скорой помощи. Моя новая мечта состояла в том, чтобы внести свой вклад в его телесные шрамы с моим собственным искусством.

— Хм.

Отец Редд откашлялся, посмеиваясь.

— Я расценю это как «да»?

— Да, — я выплюнула слова.

— Теперь ты можешь поцеловать невесту.

Я не знала, чего ожидать. Возможно, достойного поцелуя, чтобы скрепить сделку. Но Ромео Коста был просто полон сюрпризов.

Вместо этого он шагнул вперед, обхватил меня за талию своей сильной рукой и прижал к себе. С леденящим кровь чувством собственничества он схватил меня за горло, откинул мое тело и впился своим ртом в мой, применяя карающую силу.

Этот жест провозглашал одно – мое .

На заднем плане люди сходили с ума, аплодируя и насвистывая. Смех, музыка и женские голоса, восторженно отзывавшиеся о культовом поцелуе, заполнили зал.

— …так же эпично, как и его предложение руки и сердца…

— …никогда не видел человека, настолько безумно влюбленного…

— …это должно стать фильмом…

Я обмякла в его руках, даже когда его язык высунулся и разжал мои губы, уверенно облизывая, играя и исследуя внутреннюю часть моего рта.

Это был поцелуй-заявление.