Мой учитель светится в темноте
Шрифт:
– Что же ты там обсуждал со своими приятелями?
– с горечью спросил я.- Какой-нибудь чистенький, ненасильственный метод уничтожения жизни на Земле?
Теперь Броксхольму пришла пора изумляться, но он быстро овладел собой.
– Такая возможность находится в числе рассматриваемых,- спокойно ответил он.
При этих словах я содрогнулся. Здесь, далеко от дома, было легче вспоминать все хорошее, что осталось на Земле,- например, Сьюзен Симмонс, дельфинов и шоколадное мороженое.
– Какое вы имеете право хотя бы рассматривать такую возможность?
– спросил я, стараясь справиться
Броксхольм задумчиво потянул себя за нос.
– Я не говорил, что сам рассматриваю такую возможность. Она находится в числе рассматриваемых - не более того. Ты должен понять, Питер, что ситуация, которая сложилась на Земле, волнует обитателей всей Галактики. Какое-то время мы позволяли делам идти своим чередом. Мы даже надолго отложили принятие окончательного решения, поскольку несколько десятилетий назад ваша наука сбилась с прямого пути и пошла по одному из тупиковых ответвлений. Но близится время, когда нам придется окончательно разобраться с загадкой, известной каждому под названием «Проблема Земли».
– Почему?
– Потому что человечество, пусть и неосознанно, ускоренными темпами приближается к решительному прорыву в технологии космических путешествий.
– Ты хочешь сказать, что мы стоим на пороге открытия сверхсветовых скоростей?
– с благоговейным ужасом прошептал я.
Броксхольм кивнул.
– Мы внимательно следим за развитием вашей науки и лучше вас самих представляем, как скоро вы сможете выйти в глубокий космос.
Он немного помолчал, а затем опустился передо мной на корточки. Положив руки мне на плечи, он посмотрел мне в глаза и спросил:
– Ты понимаешь, что это означает, Питер?
Я смущенно покачал головой.
– Это означает, что впервые за три тысячи лет существования Межпланетного Союза нам придется иметь дело с существами, которые, с одной стороны, обладают технологией межзвездных путешествий, а с другой стороны, настолько глупы, что не могут покончить с войнами даже у себя дома. Это означает, что мир, продолжающийся три тысячелетия и охватывающий более десяти тысяч цивилизаций, находится в опасности. Разумеется, нам приходится рассматривать и крайние меры, но фактически есть четыре главных плана.
– Расскажи мне о них,- попросил я, хотя не был уверен, что мне понравится услышанное.
– Одна группа считает, что мы должны установить контроль над вашей планетой. Другие полагают, что вам следует предоставить свободу развития и посмотреть, что из этого получится; они уверены, что вы уничтожите друг друга задолго до того, как превратитесь в проблему для других. Третья группа предлагает установить карантин вокруг Солнечной системы…
– Что ты хочешь этим сказать?
– перебил я.
– Отрезать вас от всех связей с внешним космосом,- пояснил Броксхольм.- Это можно сделать, установив непреодолимый для вас пространственный щит либо внедрив на Землю агентов для саботажа вашей науки, чтобы вы никогда не смогли покинуть планету.
– Но это чудовищно!
– выкрикнул я. Мысль о том, что кто-то может лишить нас возможности изучать звезды, приводила меня в бешенство.
– Я согласен с тобой,- отозвался Броксхольм.- Но не так чудовищно, как
– Но почему вы просто не поможете нам?
– Я был одновременно испуган и рассержен. Броксхольм прикрыл свои оранжевые глаза.
– Неизвестно, сможем ли мы это сделать. Мы убеждены, что человечество страдает от непонятного и опасного недуга, который определяется тремя факторами. Во-первых - то, как вы обращаетесь со своей планетой. Во-вторых - невероятная жестокость, которую вы допускаете по отношению друг к другу. В-третьих - и это самое поразительное - развитие вашего мозга.
– Нашего мозга?
Броксхольм потянул себя за нос и со щелчком вернул его на место.
– Больше всего нас смущает тот факт, что человеческий мозг значительно мощнее мозга любого другого существа во всей Галактике,- тихо сказал он.
Глава одиннадцатая
КОСМИЧЕСКИЕ АНТРОПОЛОГИ
Некоторое время я тупо смотрел на Броксхольма, потом потряс головой, словно не веря своим ушам.
– Повтори-ка!
– потребовал я.
– Ты слышал меня. Человеческий мозг, возможно, самый мощный в нашей Галактике.- Он приставил зеленый палец к моему лбу - В этой черепной коробке заключен мозг, составляющий предмет зависти для каждого разумного существа нашего корабля.
– Но я же не умнее тех, с кем уже встречался здесь,- возразил я. Мне было трудно это признать, поскольку ум и знания были моей единственной гордостью.- Или…
Броксхольм покачал головой.
– Нет, ты не умнее их. Но ты можешь стать умнее. Это тоже часть загадки. Человеческий мозг - не только самый поразительный образчик органического вещества; это наименее используемый мозг в известной нам части Вселенной. Мы никогда не встречали ничего подобного: нигде не было такого разрыва между тем, что есть, и тем, что может быть.
Слушая его, я заподозрил, что Броксхольм в самом деле завидует возможностям человеческого мозга.
– Ты имеешь хоть какое-то представление о том, что мы могли бы совершить, имея такой мозг?
– с жаром спросил он.- Представляешь ли ты, как больно нам видеть этот потенциал и знать, как слабо вы им пользуетесь?
Я покачал головой. У меня не было слов.
– Больше всего нас пугает то, что может случиться, если вы научитесь пользоваться своим разумом в полную силу прежде, чем станете действительно цивилизованными людьми. Великие звезды! Бели вы выйдете в космос прежде, чем исправите недостатки своей натуры, то вред, который вы причините, заставит потускнеть все, что вы сотворили или можете сотворить с собственной планетой!