Мой учитель
Шрифт:
ревела...»,— привел Петю в веселое настроение. Разговор продолжался, и скоро больной
вместе с посетителем стал хохотать от души.
Уходя, Антон Семенович передал Пете маленький сверточек.
— Это тебе от моей мамы… Ну, не скучай. Я скоро пришлю Тосю посидеть с тобой и
поиграть...
– 29 –
Возле больнички Антона Семеновича поджидал наш техник-строитель, с которым еще
накануне было условлено осмотреть здание электростанции, давшее трещину. Осмотр,
обсуждение
работавшими на станции,— все это заняло немало времени. Антон Семенович намеревался
еще до обеда пройти в мастерские, чтобы проверить, как там идут дела... Но посещение
мастерских пришлось отложить. Прибежал запыхавшийся Тося.
— Антон Семенович, к вам пришли какие-то двое, один в очках, другой с бородой,
очень сердитые!
— Сейчас приду. Да ты обожди, не беги, пойдем вместе... А почему ты думаешь, что
они сердитые? — спросил Антон Семенович уже на ходу.
— А вот расскажу все по порядку,— зачастил Тося.— Заходят они в канцелярию, тот,
что в очках, строго спрашивает: «Где заведующий колонией Макаренко?» Я ему говорю, что
Антон Семенович только что закончил обход спален, задержался немного в больничке с
Петей Романовым, а сейчас находится на электростанции с нашим техником-строителем.
Тогда другой, бородатый, на меня так и окрысился: «Ты откуда, мальчик, все знаешь? Правду,
видно, говорят, что вес у вас всё знают и все командуют!»
— Ну, а что ты ему сказал?
Едва поспевая за Антоном Семеновичем, Тося торопливо ответил:
— Я им сказал, что вы, когда уходите, всегда говорите, куда... А тот, второй, опять
сердито спрашивает: «У вас в колонии часто бьют?»
Антон Семенович замедлил шаг и нахмурился. Его противники не раз задавали ему
такого рода вопросы, не верил его ответам и сеяли клевету.
— Ну, ну, продолжай,— сказал он Тосе.
— Я молчу, не пойму, о чем он говорит, кого это у нас бьют? А тут Алешка Новиков,
вы ж знаете, какой он языкастый... Как услышал, о чем меня спрашивает бородатый, так взял
да и брякнул: «Конечно, лупцуют, иной раз до крови!» Только он это сказал, оба наперебой и
давай спрашивать: «Как часто бьют? Почему не убегают воспитанники? Как это вы, ребята,
терпите?» А Новиков им в ответ спокойно так и говорит: «Своих же Антон Семенович ведь
не бьет, а только приезжих, которые со всякими глупостями пристают!»
Антон Семенович нахмурился еще сильнее и, шагая рядом с Тосей, молча ожидал
конца его рассказа.
— Тогда приезжие давай о чем-то шептаться, а когда я им сказал, что пойду
они стали меня отговаривать: «Ты, мальчик, не беспокойся, мы обождем, пока он сам
придет...» Я их не послушал, у нас ведь не полагается, чтобы посетители ждали, и побежал за
вами... Вот и все.
Как ни был раздосадован Антон Семенович глупыми расспросами посетителей,
оказавшихся работниками одной детской колонии возле Днепропетровска, он принял их
любезно, не укорив ни словом.
— Вы спрашиваете, на каких положениях или принципах построена организация
жизни коллектива колонии? Вопрос очень важный, основной в нашей воспитательной работе
с ребятами. Но я бы предпочел ответить на него только после того, как вы детально
ознакомитесь с колонией. Тогда вы отнесетесь с большим доверием к моим словам и забудете
обо всяких слухах и клевете, распространяемых о колонии со врагами...
Гости охотно согласились с предложением Макаренко и в сопровождении недавно
приехавшего к нам на каникулы рабфаковца, бывшего колониста Белухина, отправились
знакомиться с Куряжем. Только одно условие в категорической форме поставил перед ними
Антон Семенович: не расспрашивать ребят об их жизни до поступления в колонию.
Еще во время разговора с гостями Антон Семенович, продолжая, как всегда, чутко
следить за течением колонийского дня, заметил, что сигнал на обед запаздывает. Прошло уже
десять минут сверх положенного срока! В Куряже Антон Семенович с первого дня установил
правило, по которому о всяком нарушении распорядка жизни колонии, об опоздании любого
– 30 –
сигнала более чем на пять минут дежурный воспитатель обязан был немедленно сообщать
ему. А затем вопрос о каждом таком нарушении подлежал обсуждению на общем собрании
колонистов или на совете командиров. Поэтому Антон Семенович был уверен, что сейчас,
после ухода гостей, к нему зайдет дежурный воспитатель. Действительно, но прошло и
минуты, как в дверь постучались. В кабинет вошла воспитательница Зинаида Петровна и
доложила, что на кухне произошла авария: неожиданно лопнул котел, и пищу пришлось
перекладывать в другой, поэтому обед немного запаздывает. В ряду других происшествий,
случившихся за время ее дежурства, Зинаида Петровна отметила опоздание на работу без
уважительной причины Мити Чевелия.
Имя Чевелия невольно воскресило в памяти Антона Семеновича неприветливую
утреннюю встречу с Халабудой.
Хотя время было обеденное, пойти домой Антону Семеновичу не удалось. Сперва