Мой вечный раб
Шрифт:
— Ты, как всегда, очень любезен. По-моему, тебе не стоит читать подобные книги, раз ты такой впечатлительный.
Мужчина молча смотрел на девушку, вспоминая свой сон и мечтая воплотить его в жизнь. Эли провела пальцами по книжной обложке и продолжила:
— Я познакомилась с твоим другом Вильямом Де-Бо.
Ричард нахмурился. — А он, откуда там взялся?
— Он давний друг вдовы Бронте.
— Странное совпадение.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что ты единственный раз покинула дом, выехала к соседям и тут же встретилась с моим давним другом, который бывает здесь не чаще двух раз в год.
— Ты знал, что он в поисках жены?
— Да, но у него целый список требований. Если Вильям продолжит в таком же духе, останется один.
Элизабет
— Я подхожу по всем пунктам его списка.
От злости у мужчины свело зубы. Он тонул в изумруде женских глаз, его взгляд всё чаще задерживался на губах Эли.
— И, что ты хочешь этим сказать? Хочешь стать его…
Ричард не закончил фразу, его дыхание сбилось. Эли не услышала вопроса. Она, как прикованная, не могла оторваться от голубых глаз. Вспомнила, как этой ночью он впервые поцеловал её, она непроизвольно раскрыла губы. Мужчина наклонился ближе к девушке. Оба смотрели на губы друг друга.
«Я не могу снова поцеловать её. Я не имею на это право!» Элизабет не хотела больше ждать. Она подняла руки и потянула Ричарда к себе, оставив несколько миллиметров разделяющих их от поцелуя. «Нет, могу» — мужчина страстно прильнул к женским губам. Эли гладила его по лицу, наслаждаясь каждым прикосновением мужских губ. Ричард целовал ее нежно, вкушая каждый момент их близости. Наконец, он оторвался от сладких губ и поцеловал девушку в щечку, потом рядом с ушком, поцеловал несколько раз в шею, отчего Эли совсем расслабилась и желала продолжения. После шеи Ричард поцеловал за ухом, слегка прикусил его и ласково провел по нему носом. Тело девушки задрожало от нарастающего желания. Мужчина вдыхал ее запах и покрывал поцелуями доступную ему оголенную кожу. Он хотел эту женщину также сильно, как и ночью, также сильно, как и во сне. Всё его мужское нутро кричало «Возьми её!» Вдруг он вспомнил о своем обещании самому себе. «Что я делаю!» Ричард отстранился от раскрасневшийся тяжело дышащей жены. Эли открыла глаза и смотрела на мужа с восторгом и мольбой не останавливаться. Мужчина сжал кулаки и чуть слышно прошептал:
— Спокойной ночи, Элизабет! — и быстро покинул гостиную.
«Что? Опять! Он издевается?» — Ненавижу его! — вслух произнесла девушка, и слёзы покатились по ее румяным щекам.
Следующий день начался обыкновенно и привычно. Элизабет завтракала одна, уповая своей никчемной бессмысленной жизнью. Ричард утром отправился на охоту, так сказал Грегори, когда хозяйка дома заглянула после пробуждения и еды в конюшню. «Пусть какой-нибудь зверь откусит ему что-нибудь может быть тогда, почувствовав боль, он хоть на грамм станет нормальным человеком». Эли злилась на мужа. Его страстные поцелуи заставляли трепетать каждую часть её тела. Несмотря на то, что она презирала интимную близость для удовольствия, вдобавок еще и подверглась насилию, Элизабет все-таки хотела этого мужчину, что ввергло её практически в шок. Последние дни она часто задавалась вопросом «Почему так происходит? Обычная половая зрелость или я влюбилась в этого неотесанного мужлана?» Элизабет выбирала первую причину и продолжала спокойно ненавидеть своего супруга за его необъяснимой логикой поступки. «А ещё говорят, что это женщины не дают отчет своим действиях и не знают, чего хотят. Могу сказать таким людям только одно: «Познакомьтесь, мой муж Ричард!». В конечном итоге, Элизабет считала, что из их брака самого брака по своему определению не получится. Они всего лишь два посторонних, даже можно сказать врага, которые вынуждены жить по соседству. По этой причине отсутствие желающих родных и друзей погостить искренне её радовало. «Нет нужды изображать счастливую семью». После обеда Эли читала газету, ее внимание привлекла небольшая статья «Расстрел бунтующих»:
«В Лайнисе прелюдно был совершен расстрел восставших наемников, бастующих за право власти, по распоряжению главнокомандующего графа Емельяна Эрсона».
Девушка почувствовала вину. «Я
— Мадам, господин ранен. Я послала за доктором. Грегори отвел его в покои — женщина торопилась, запыхалась и дрожала от испуга.
— Что произошло? Он в сознании?
— Да, мадам. Дикий кабан прикусил ему ногу.
Девушка замерла на месте.
— Боже мой, я ведьма! — чуть слышно проговорила Эли.
— Что, госпожа?
— Н-нет, ничего! Идем же!
Элизабет не на шутку переволновалась. «Как же так? Я же не всерьез об этом подумала. А если будет заражение? А если он умрет?» — девушка запаниковала при этой мысли и помчалась в дом. Она перескакивала ступеньку за ступенькой и через пару минут уже ворвалась в спальню мужа, оставив Глорию далеко позади.
— Ричард, как это произошло?
Мужчина лежал на кровати с окровавленной повязкой из подручных средств выше колена. Он выглядел измотанным и уставшим. Вся боль, что он испытывал, отражалась у него на лице. При виде Элизабет он слабо улыбнулся.
— Решил сделать тебе подарок. Утром пошёл в лес, нашел самого злого кабана, раздразнил его и, собственно, вот результат.
— Какой ещё подарок? У тебя горячка! Ты несешь бред — девушка подошла и села рядом, осмотрела кровоточащую рану и сочувствием посмотрела на Ричарда. Раненый, потратив оставшиеся силы, приподнялся повыше.
— Как, какой… Отдать себя на съедение дикому кабану. Видимо, я ему не пришелся по вкусу, он цапнул меня за ногу и скрылся. Прости. Но может быть, рана не излечится, и ты, всё-таки, станешь вдовой. Не отчаивайся, жёнушка.
— Ричард, ты бредишь! Если бы мне хотелось стать вдовой, я давно бы сама убила тебя. Придет врач и всё обработает. Через пару недель укус заживет, будешь как новенький.
— Ты это из жалости к умирающему говоришь или правда хочешь, чтобы я поправился?
— Я испытываю к тебе много чувств: ненависть, злость, отвращение, но только не жалость! Так что, ответ ясен.
— Ха-ха-ха. Ты сама-то веришь, в то что говоришь? Ненависть, отвращение… Откуда это взялось? Вчера и позавчера ты трепетно и чувственно на ко мне относилась — мужчина снова засмеялся, нога ещё сильнее заныла, и он застонал от боли.
Элизабет, покрасневшая от замечания, сверлила мужа озлобленным взглядом. «Он прав, конечно! И придраться не к чему» — она стыдилась себя.
— Я лишь проявила к тебе благосклонность. Если помнишь, то это ты меня дважды поцеловал.
Ричард стал серьезным, казалось, совсем потускнел от боли и от правды.
— Ладно, давай, женушка, проваливай. Мне от этих разговоров лучше не становится. Говорят, уколы лечат, но твои меня окончательно добьют.
— По-твоему, только ты можешь говорить гадости?
— Я сказал закрой дверь с той стороны. Я устал. Потом договорим.
Эли виновато посмотрела на больного. Она, действительно, переживала за его состояние. «А если с ними впрямь что-нибудь случится? Если его не станет, что тогда? Я буду свободна? Нет, не думаю. А, почему нет?» Девушка всерьез задумалась, неподвижно смотря в одну точку.
Ричард перевел дух от нарастающей боли. Он посмотрел на жену полминуты. У неё был озадаченный вид. Он заметил дрожание её рук от волнения. «Переживает. А если я умру, кто ее защитит? Кто будет с ней рядом и заставит улыбаться? Кто накроет ее одеялом в холодную ночь и обнимет, если приснился кошмар? Кто будет спасать ее каждый раз, когда ей взбредет заблудиться в лесу или покататься верхом на сумасшедшей лошади? Кто будет ухаживать за ней, если она заболеет? Кто будет целовать её и говорить «спокойной ночи»? Кто сможет по достоинству оценить её красоту и острый язык, её смешную независимость, которой она прикрывается, чтобы выглядеть сильнее, чем она есть на самом деле? Я не могу оставить её одну. Я безусловно должен оставить её, это уже решено давно, но только не одну. Я найду ей нового мужа, который будет её достоин». Такое решение на половину обрадовало Ричарда и на половину сделала несчастным.