Мой встречный ветер
Шрифт:
— Все твои репортажи еще впереди, — сказала мама уверенно. — Это он тебя на прогулки зовет?
— Ну мама, — и я мгновенно покраснела. — Это все тот же Паша, с которым мы весь год проекты делали. Он, видимо, по инерции продолжает со мной общаться. Привык.
— Не нравится он тебе?
Я растерялась. Так и застыла с наколотым на вилку кусочком блина.
Окна у нас были открыты нараспашку, ветер сквозняком гулял из кухни в мою комнату, и шторы то вздувались, то скукоживались, будто были медузами, которые пытаются преодолеть
— Почему? — спросила я.
— Глаза не горят, — мама качнула головой.
— Я вообще не знаю, кто мне нравится. — Пару секунд помолчав, я продолжила: — Вообще не знаю, что такое «нравиться». Хотя, если так подумать, нравиться может много что. Книжка, или погода, или сгущенка. Если так судить, то он мне нравится. Он приятный в общении. Но, по этой же логике, мне нравится много кто и много что.
Я покосилась на маму, ожидая, что же она скажет.
Мама внимательно смотрела на меня.
— Значит, и что-то большое, чем просто «нравится», ты к нему не испытываешь?
— Я запуталась. — Сделав глоток чая, я с грохотом вернула кружку на стол. — Я даже не знаю, что такое «большее». Когда каждого слова ждешь? Когда… волна своя? Общая, у вас. Шутки понимаете с полуслова. Но в то же время — нет между вами никакой веры, и надежды нет, что всё это будет и завтра. Есть момент — один на двоих, и все же один-единственный.
Все еще было обидно, что Ник так и не написал мне тогда про луну.
И вот скоро стукнет двое суток с тех пор, как мы с ним не списывались. Бесконечные качели — он то отдаляется, то приближается. Или даже так — я будто сижу на соседних качелях, мы оба раскачиваемся, но я отстаю от него ровно на половину круга. Когда он достигает верхней точки на западе, я достигаю ее же на востоке. И встречаемся мы лишь на какое-то мгновение, когда оба попадаем в точку «ноль», центр компаса, к которому цепляется острая стрела.
— А Паша завтра будет?
— Надеюсь, что нет, — я хмыкнула. — Но в глобальном будущем — да. Если меня не отчислят, он еще несколько лет будет рядом. Не знаю.
Как фонарный столб, который всегда зажигается в одно и то же время, и летом, и зимой; который уж точно никак никуда не сдвинуть, и, стоит лишь захотеть, ты можешь оказаться рядом, и он подсветит тебя без каких-либо вопросов.
— Но нравится тебе тот мальчик, который со своей волной?
— Я теоретически говорила, — смутилась я.
Конечно. Меня, дурную такую, раскусить — что яичную скорлупку.
— Значит, теоретически, тебе и самой нравится не знать, что будет завтра. Чтобы каждый раз — как приключение на автобусе без номера.
— Почему без номера?
— Потому что понятия не имеешь, где в итоге окажешься. Авантюризм.
Я фыркнула.
— Я не знаю, что мне нравится. Наверное, я просто пока что ко всему этому не готова. Не отошла от прошлых путешествий.
—
— А Паша ничего не думает. Недавно тоже пытался вывести меня на откровенную беседу, — с намеком посмотрела на маму. — Про любовь и все такое. А тот, который со своей волной, — все-таки призналась я, — и вовсе молчит, а я не хочу за ним бегать и выпрашивать внимание.
Мама улыбнулась плавно, задумчиво посмотрела на окно.
— Как ты думаешь, что такое любовь?
— Ну и что? — удивилась я.
— Не знаю. Честное слово. Для себя я вывела так — важно, чтобы человек поддерживал тебя и твои начинания. Чтобы всегда был рядом, даже когда может казаться, что против вас весь мир.
— А огонь?
— Вновь в тебе говорит дух авантюризма… Я тоже не знаю, Ничка. Огонь — он ведь проходит и уходит, а человек, с которым ты дальше пойдешь по жизни, должен быть тебе опорой.
— Ты по такому принципу выбирала папу?
— Это он меня выбрал, — мама улыбнулась. — Хотя, пожалуй, все-таки по такому.
— А если он, чисто теоретически, может быть опорой… но… не могу даже придумать, как объяснить. Как будто он, который должен быть опорой, это книжка, подпирающая открытую форточку. А во втором случае — будто бы вы служите двумя створками одному окну. Одинаковые в своих стремлениях.
— Если убрать одну створку, вторая останется на месте?
Я растерянно пожала плечами:
— Думаю, да.
— Я бы скорее сказала, что опора — это оконная рама… без нее точно никак не обойтись.
— Но тогда вы — совсем разные. И функции у вас отличаются.
Мама медленно покивала головой.
— Я думаю, не бывает такого, чтобы человек был абсолютно во всем идеален. Идеален в твоем понимании партнера. Нужно понять, что для тебя важнее, расставить приоритеты. Да, может быть, он не читает тех книг, которые любишь ты, и слушает совсем другую музыку… но он всегда готов прийти к тебе на помощь и принимает тебя любой — невыспавшейся, болеющей, злой, уставшей… Если же у вас множество общих увлечений, вам всегда есть, о чем поговорить, и никогда не бывает скучно, но при малейших сложностях вдруг оказывается, что он сейчас-то где-то вне, не держит тебя за руку, не идёт с тобой до последнего — какова его цена?
Я думала, этот разговор принесёт мне легкость — я ошиблась. На душе стало в несколько раз тяжелее.
Впрочем, всё это — ерунда. Размышляю я так, будто прямо сейчас кто-то заставляет меня выбирать между первым вариантом и вторым. Хотя на самом деле я одна, сама по себе.
— Каким был Вадим, мам? — спросила я, невесело улыбнувшись.
— Он был… опытом.
И, не сдержавшись, я фыркнула.
2.10
Сегодняшним вечером у меня впервые за несколько месяцев — все то время, что я провела без отношений — было запланировано культурное мероприятие.