Мой жених из другого мира?
Шрифт:
— Мы видели гоночный аппарат, — заговорили оба почти сразу. — Думали уже вызывать помощь и…
— Куда он полетел? — устало спросил я, проклиная себя за нерасторопность.
Свейн махнул рукой на север. Увидев моё лицо, хмыкнул:
— Не переживай, мы успели включить поле захвата.
Мы с Лейфом озадаченно переглянулись.
— Но как… — начал было он, однако я уже не слушал и метнулся к афлаю Свейна.
— Эй, стой! — кинулся за мной тот, однако не успел на долю секунды — стеклянный купол отгородил меня от внешнего мира. Прости, брат, потом рассчитаемся. На разговоры
Так и взмыл в воздух, успев увидеть потрясённые выражения лиц обоих близнецов. Внутри появилось почти мальчишеское озорство. Знай орлов, ребятки! Уж если вы каким-то образом сумели пользоваться полем захвата — одной из свежайших разработок Дома Стражей, мне уж сами боги велели. Как только её раздобыли — загадка. Но Лейф сейчас всю правду вытрясет, он участвовал в этом проекте.
Долго лететь не пришлось. Вскоре показались скалы Лунд-фьор-Скугал — самый опасный горный хребет Сверге, куда не стоило соваться из-за постоянных обвалов и частых провалов. Аппарат Эйдля несся на огромной скорости. Сверкал в лучах летнего солнца, словно стальной огонь. Мои руки невольно сжались на штурвале. Догоню. Во что бы то ни стало — догоню.
Эйдль заметил преследователя и резко бросил аппарат вниз, уходя прямо к опасным скалам. Нет, не уйдёшь. Думаешь, я тут прогуляться вышел?
От скорости стало немного не по себе, заложило уши и перед глазами всё закружилось. Побрал бы кто это аномальную зону рядом с провалами! Я мотнул головой, всё тут же пропало, аппарат Эйдля был всё ближе. Миг — и он нырнул в еловый ковер, пытаясь спрятаться между гигантскими стволами и развесистыми ветвями. Я мысленно поблагодарил богов и всех на свете, что сейчас мчусь на афлае Свейна, который маневреннее и быстрее моего.
Ныряя под ветви, я шумно выдохнул, стараясь не упустить из поля зрения сияющий аппарат Эйдля. Что эта сволочь задумала? Скалы совсем рядом, хочет разбиться? Или думает, что я не совладаю с управлением и врежусь?
И правда — перед глазами резко возникла тёмно-серая скала, рядом с которой мерцали изумрудные искры — вечные спутники провалов. В местах, где провалы образовывались постоянно, эта зелень практически не исчезала. Хочет, чтобы меня сожрали оутти? Как мило, я тронут.
Эйдль мгновенно взмыл в воздух, развернув аппарат параллельно скале. Я рванул за ним. Зря это он. Я с рождения летаю, и не только на афлае, но и на собственных крыльях. Поэтому не стоит тут играть в превосходство.
Но Эйдль тоже кое-что понимал в воздушных гонках и, сделав обманный разворот, нырнул в горный тоннель. Я со злости чуть не шарахнул по панели управления и, потеряв время, помчался за ним.
В тоннеле было темно и жутко, спасал только собственный свет, сразу включившийся в темноте. Свейн и об этом позаботился. Эйдль, кажется, уже гнал на максимальной скорости. Долго на такой не полетаешь. Идиот.
— Стой, придурок, — хрипло прошептал я, сворачивая за ним в узкий коридор.
Появилась предательская мысль оставить погоню и хотя бы вернуться в открытое пространство. Но тогда я его просто упущу!
Внутри ёкнуло, когда впереди показалась сплошная стена. Я рванул на себя рычаг экстренной остановки, однако афлай дёрнулся и даже не сбавил
Эйдль влетел в стену, аппарат полыхнул оранжевым пламенем. Невыносимый жар хлынул на меня, не давая сделать ни вдоха, ни выдоха, вливая в тело дикую боль. Пламя полностью охватило афлай. За миг до провала в спасительную тьму перед глазами появилось улыбающееся лицо Полины.
— Прости, — хрипло шепнул я, закрывая глаза.
Глава 19. Смертельный сейд
— Этого не может быть, — хрипло произнес Ворг, уставившись на бумагу перед собой.
Гуннар стоял у окна и смотрел на улицу. Руки сложены за спиной, когти практически царапают ладони. Ничего не сказать о сложившейся ситуации. Прекрасно, что на исследования происходящего угрохали время и силы лучшие специалисты Дома Стражей, поэтому процент вероятности ошибки… минимальный.
— Может, — глухо ответил он, не поворачиваясь к волку.
Тот шумно втянул воздух. Послышался малоприятный скрип, будто кто-то зло царапал крышку стола.
— Не порть мебель, — поморщился Гуннар, представив, сколько придется заплатить за восстановление. Ну ничего доверить нельзя! Ведет себя как капризный мальчишка!
Пришлось всё же обернуться и посмотреть с укором. Видар виновато глянул на свои когти, опустил светящиеся янтарным светом глаза.
— Это не смертельно, — Гуннар снова повернулся к окну.
— Я бы на тебя посмотрел в такой ситуации, — огрызнулся Видар.
Да… ситуация, конечно, та ещё. Но слишком страдать и убиваться не стоит. В конце концов, всегда есть возможность найти общий язык.
— Посмотрел бы ты на меня лет двадцать назад — увидел бы много интересного.
— Что мне теперь с ним делать? — угрюмо осведомился Видар.
Гуннар подошёл к шкафу с папками, в которых лежали документы, скользнул пальцами по жестким корешкам. Честно говоря, он сам пока не представлял, как быть дальше. Но всё же сказал:
— Не обижать его.
Видар фыркнул, но подозрительно быстро смолк. Характер у него всегда оставлял желать лучшего. Взрывной, непредсказуемый, в момент гнева сметающий всё на своем пути. Потом, правда, быстро остывает, но всё же за то время, пока бушует, причиняет столько боли, что попавший под горячую руку может очень долго приходить в себя.
Волк угрюмо молчал, снова уставившись в документы. Само собой, уже ничего не читал, просто не хотел смотреть на Гуннара.
— Мальчик не виноват, что здесь оказался, — заметил тот. — Поэтому убедительная просьба вести себя прилично. К тому же мы не знаем, какого мнения об этом всём он сам. Состояние у Алика пока не ах.
Видар еле заметно вздрогнул. Имя… да. Мальчик уже пришёл в себя, удалось узнать, что зовут его Алик Воскресенский, девятнадцать лет, учится на дизайнера, родом из Волгограда. О том, как здесь оказался, толком сказать ничего не может. Вспомнил, что была студенческая вечеринка, он поздно вышел из кафе и шел домой. Потом наткнулся на какой-то камень, споткнулся и упал. Тут же стало плохо, и сознание ускользнуло. Больше он ничего не помнил, пришёл в себя только здесь, ослабленный и не понимающий, что происходит.