Моя драгоценная гнома
Шрифт:
— Как волки к визжащим поросятам! — пошутил второй орк.
— А где гномыш, обманщик этот мелкий? — первый орк покрутил головой. — Слышу, что где-то пищит, а где — не вижу.
— Эльфийская морда его за пазуха спрятал, — подсказал второй орк.
— Нет, в штаны, — прогудел третий, и они троица радостно захохотали, довольные собственным остроумием.
Дагобер тоже засмеялся, чувствуя себя так, словно решил поиграть в горелки с драконом.
— Ты-то чему радуешься? — орки надвинулись стеной, угрожающе подняв дубинки.
— Это не от радости, — пояснил Дагобер,
— Я ему сейчас голову откушу, — мрачно сказал старший из орков.
Дагобер сделал еще один шаг назад и мельком посмотрел вниз. Прямо под ним болтался гном — глазищи на поллица, бледный, как смерть.
— Про вас говорят: когда орк родился, гном заплакал! — сказал Дагобер и сиганул с обрыва.
Ему удалось схватить гнома за куртку, извернувшись в полете, и сдернуть с березки. Полет до реки занял несколько секунд, и надо отдать должное — гном даже не пикнул.
От удара о воду у Дагобера занялось дыханье, как от гномьей башки, боднувшей в живот, но куртку гнома он не выпустил, и сразу же заработал руками и ногами, пытаясь выбраться на поверхность. Воды была ледяная — сто тысяч раз ледяная! Эльф даже представить не мог, что вода в мае может быть такой холодной! Зато в голове сразу прояснилось.
Гном болтался в его руке, как тряпка, и первым делом эльф перехватил его локтем под подбородок, чтобы легче было плыть. Разумеется, орки с обрыва следом за ними не прыгнули, и на том спасибо, но зато река имела свои виды на любителей поплавать. Бурное течение подхватило их и поволокло вперед, ударяя о камни. Пару раз Дагобер чуть не упустил гнома, когда жестоко приложило о подводные валуны, да еще и руку свела судорога — вот когда стало по-настоящему худо.
Ему показалось, что он боролся с течением неимоверно долго — почти подплывал к берегу, налетал на камни, а потом ледяная вода опять отбрасывала их с гномом на середину потока.
В конце концов ему удалось зацепиться между двух валунов и немного передохнуть. Гномья мордашка, приникшая к его плечу, была бледной и страдальческой, волосы жалко прилипли ко лбу. Дагобер похлопал гнома по щекам, приводя в чувство, и сделал это с некоторой опаской. Не хотелось бы плавать в обнимку с трупом. Но гном закашлялся, пару раз фыркнул, простонал, а потом обхватил Дагобера за шею с такой силой, что чуть не придушил. Эльф с трудом заставил его разжать руки, оскальзывая по валунам.
— Сейчас поплывем к берегу! — крикнул Дагобер ему в ухо, перекрикивая рев воды. — Держись за мое плечо и расслабься. Будешь лезть на шею — брошу. Тогда утонешь, как пить дать!
Гном понял, и хотя дрожал, как осиновый лист, больше на шею к нему не лез.
Набрав побольше воздуха в грудь, Дагобер оттолкнулся от камней и поплыл, борясь с напором волн. Река оглушила ревом и ударами. Маленькие, но крепкие пальцы держали его плечо, как клещами. Чуть повернув голову, Дагобер увидел, как гном судорожно открывает рот, заглатывая воздух пополам с водой, но панике не поддавался — и на том спасибо.
У берега течение было не такое сильное, и Дагобер поднапряг силы. Вскоре они с гномом уже выползали на галечный берег, отплевываясь и тяжело дыша. Выбрались — и тут же упали, потеряв силы.
— С-спасибо, — пискнул гном, не открывая глаз. Он лежал на спине, широко раскинув руки и ноги, и закрыв глаза.
— Даже говорить с тобой не хочу, — вздохнул устало Дагобер.
Он никак не мог согреться после ледяного купания. И если гному хватало скупого вечернего солнца, то он продрог до самых костей. Стуча зубами, эльф поднялся, чувствуя тяжесть во всем теле, и начал стаскивать мокрую одежду. Надо быстрее просушить ее и развести костер.
— Чего разлегся? — грубо спросил он у гнома. — Если ты горячий как печка, это не значит, что все остальные такие же. Иди, ищи дрова, если не желаешь, чтобы твой будущий король умер от холода.
Гном горестно застонал, но послушно поднялся и поплелся к чахлым кустам, которые росли на песчаных дюнах по эту сторону реки. Дагобер запоздало пожалел, что подплыл к этому берегу, а не к противоположному — там красовались уютные рощицы, а здесь были только голые камни.
— Поживей! У меня уже ноги, как каменные! — прикрикнул он на гнома и принялся шагать по берегу туда-сюда, пытаясь согреться. Но проклятая река словно запустила в него ледяные когти — вцепилась в кости, до самого сердца.
Солнце скрылось, и стало совсем холодно.
— Плохо дело, Дагобер, — пробормотал эльф, вспомнив присказку гнома. — И что-то мне подсказывает, что дальше будет еще хуже.
33
Собери дров! Разожги костер!
Я так и кипела от возмущения, обламывая сухие сучки на непонятном кустарнике. Сам бы попробовал найти среди песчаника дров!
Подбирая каждую щепочку и веточку, я одновременно искала трут, чтобы разжечь огонь. Хранившийся у меня в деревянной колбочке на поясе, подмок — вряд ли его удастся поджечь. Хуже всего, что я не могла отойти далеко, а эльф, скачущий по берегу в чем мать родила, совсем не собирался облегчать мне задачу сбора дров. В довершение ко всем нашим злоключениям, едва солнце скрылось, набежали тучи, и хлынул дождь. Да какой! Совсем не весенний — проливной, холодный, с ветром.
Эльфийский принц с проклятьями собирал свою одежду, которую разложил просушиться, и пытался спрятаться под нее от дождя, а я, наоборот, прижала собранный хворост к животу. Пусть я промокну, но дрова должны остаться сухими. Ведь нам еще предстоит провести под открытым небом ночь.
— Пойдет к тем скалам! — Дагобер подбежал ко мне, приплясывая на ходу. — Там должны быть пещеры!
Он пошел первым, а я плелась за ним следом, и поднявшийся ветер почти валил меня с ног. Эльф чуть не упустил свою рубашку, и я мысленно назвала его растяпой. Я вообще не понимала, почему он суетится — на теле одежда высохла бы быстрее, а так… Интересно, долго еще он будет сверкать передо мной голой задницей?