Моя идеальная

Мирная Настя

Принимаю.

Опускаю голову, вглядываясь в лицо любимой девочки, которую всё это время прижимаю к себе, согревая заледеневшую душу.

Принимаю.

— Поехали домой, Насть. — выбиваю тихо.

Подхватываю её на руки, уверенно шагая по коридору. Егор и Антон идут по обе стороны от нас. Настя утыкается носом во впадину между плечом и шеей и тяжело дышит. Слишком тяжело.

— Что ты делаешь, малыш? Всё хорошо?

Она поднимает голову, и эти долбанные мозговъебательные ямочки на её щеках выжигают последние страхи и сомнения.

—

Я дышу, Тём. Я дышу тобой. Так пахнет дом. Так пахнет любовь. Так пахнет жизнь.

Глава 36

Срывая маски

Забив на боль и страхи, с силой стискиваю руки на плечах Артёма, прижимаясь всем телом. Я греюсь. Я согреваю замёрзшее сердце и заледеневшую душу.

Он здесь. Здесь!

Несёт меня на руках, несмотря на собственные раны, как раньше. Как будто и не было всех этих кошмаров. Всё ещё не верится, что любимый так близко, что я могу не только вдохнуть его запах, но и ощутить жар кожи.

Выйдя на улицу, Тёма ставит меня на ноги, но продолжает крепко притискивать к себе, тяжело дыша. Мои лёгкие тоже работают на износ от переполняющих меня эмоций. От острой боли в ноге морщусь, но ни ему, ни кому-либо другому не показываю этого, уткнувшись носом в сталь грудной клетки. Я отгоняю все мысли и сильнее зажмуриваюсь, потому что не могу смотреть на Тёму, когда он весь покрыт ранами, ссадинами и кровью. Разбитые до мяса руки. Рассечённая бровь. Из носа течёт кровь. Так же, как и из распухших губ. Мне хватило тех пары минут, когда он добил своих демонов и повернулся ко мне.

Я хотела закричать. Я хотела сбежать. Я даже подумывала над тем, чтобы грохнуться в обморок, потому что в последнее время в моей жизни было слишком много крови за невыносимо крошечный период времени. Но я держалась, потому что не могла отвернуться от родного человека, как бы тяжело мне это не давалось.

— Посидишь в машине, малыш, пока я переговорю с ребятами? — сипит Север, цепляя пальцами мой подбородок.

Вынуждаю себя открыть глаза и посмотреть на него. И едва не скулю, когда замечаю глубокую рваную рану над бровью и измазанные красными потёками волосы.

Словно в трансе тянусь рукой к его лицу, но замираю в миллиметрах от этой раны, чтобы не причинить больше боли. Поджимаю губы, вгрызаясь в слизистую, и мотаю головой.

— Тём, твоё лицо… — слишком сложно не только видеть, но и говорить об этом. Знаю же, что он ни за что на свете не вернётся в больницу, а ехать в другую откажется. — Раны… Надо шить, Артём.

Мне всё ещё не удаётся полностью формулировать свои мысли. После того, как я вышла из комы, в голове будто туман и все мысли разлетаются на осколки.

У меня были причины молчать всё это время, хотя я была полностью в сознании. Слишком много странного я видела и слышала, пока была в коматозном состоянии, и мне просто было необходимо время, чтобы понять и разобраться во всей этой путанице.

—

Всё нормально, родная. Это мелочи.

Перехватывает моё запястье и прижимается разбитыми губами сначала к ладони, а потом к вене, оставляя на коже кровь.

Вырываю руку и смотрю на бордовые мазки. С такой силой прикусываю язык, что рот заполняется плазмой. Сжимаю веки и остервенело тру ладонь о ткань больничной сорочки, пока её не начинает жечь огнём.

Северов снова хватает моё запястье, дёргая на себя.

— Отпусти. Отпусти. Отпусти. — шепчу, будто в бреду, в попытке вырвать руку, но парень лишь усиливает хватку и притягивает меня в объятия. За закрытыми веками всплывают воспоминания, от которых меня начинает топить паника. — Пусти!!! — ору, заливаясь слезами и давясь всхлипами. — Пусти! Не надо! Нет! Нет! Отпусти!

Сердце тарабанит, как ошалелое, причиняя физическую боль треснувшим костям. Скулю от этой боли между криками.

Не отпускает. Сильнее жмёт, но я лишь глубже проваливаюсь в пропасть истерики и вырываюсь, забыв о боли, которая пронизывает всё тело.

— Тише, малыш. Всё хорошо. Это я. Я, Насть. Не плачь, маленькая. Только не плачь, умоляю. — пробивается тихий, ровный, успокаивающий голос сквозь пелену моих страхов.

Не могу. Я не здесь. Я не с ним. Я в том проклятом лесу вырываюсь из лап бывшего жениха.

Горячие ладони гладят спину. Сбивчивое дыхание опаляет макушку. Крепкое рельефное тело не позволяет упасть.

Боль. Кровь. Хрустящие кости. Страх. Ужас. Понимание, что живой я отсюда не выберусь.

Продолжаю выдираться, не оставляя попыток нанести удар, но все конечности превращаются в вату, неспособные причинить никакого ощутимого вреда.

Я больше не могу бороться. Я не справлюсь с этим снова. Когда ты отпустишь меня? Нет сил. Нет…

— Отпусти!!! — разрываю глотку.

Но вместо свободы взлетаю вверх и чувствую вкус крови на своих губах. Снова.

Нет. Нет. Нет. Не могу. Не надо. Только не это. Не могу. — гремит в голове, перекрывая все наружные звуки.

Сила… Подавляющая. Огромная. Пугающая. Но… Не причиняющая боли.

Почему? Почему он не продолжает меня мучать? Почему просто гладит и что-то шепчет?

Затихаю, поднимая ресницы, и встречаюсь с бирюзовыми глазами.

Осознаю, что всё это время сражалась с воспоминаниями, с которыми невозможно справиться. Их нельзя победить. Их нельзя уничтожить. Мне придётся научиться с ними жить. Вот только я не знаю как.

— Артём. — сиплю дрожащим голосом.

Это не Кирилл.

Господи… Как я могла не заметить разницы? Почему вернулась в ту ужасную ночь, стоило только увидеть кровь на своих ладонях?

Поднимаю тяжёлые руки и провожу пальцами по скулам и губам. Царапаюсь о щетину. Накрываю щёки ладонями и с такой силой сжимаю, что сломанное запястье и пальцы простреливает болью по всем нервным окончаниям.