Моя лучшая роль
Шрифт:
— А она разве когда-то это скрывала?
— Для тебя есть проект. — по нервным ухабам в голосе, понимаю, что к чему.
— Опять какой-то подонок? — с тех пор, как вышла статья меня приглашают на роли либо психопатов, либо откровенных козлов. По странности, женщины, пытающиеся забраться со мной под одеяло стали еще навязчивее, и я получаю письма с уверениями выполнить самые неожиданные мои желания. Некоторые перечитываю дважды, потому что даже моя испорченная натура задается вопросом: «А так тоже можно было?».
— Пожалуйста, Райан, хотя бы почитай сценарий. Там не все так плохо. У героя тяжелый
— Хелен я…
— И тебе не надо брить бороду! — в прошлый раз они потребовали сбрить мой качественный барбэр-проект, и я послал их по словам агента слишком душевно и искренне. — Наоборот, они в восторге от твоего образа.
— Хелен..
— Отправила тебе на почту! Режиссер и все актеры засекречены, узнать ничего невозможно. За конфиденциальность подписалась, поэтому будь душкой, не кидай сценарий в сеть, иначе меня посадят, а ты вряд ли будешь таскать мне апельсинки.
— Яблоки? — улыбаюсь. — Я подумаю, ладно?
— Ладно. — вздыхает она и опасливо добавляет. — Ты… знаешь, что она приезжает?
— Да. — сложно не знать, когда их плакаты везде, а о премьере не говорит только глухонемой.
— Ты у меня самый лучший! — искрит из трубки Хелен своей ободряющей фразой, которую она, как аффирмацию вливает в мои уши не первый месяц.
— Конечно. — прощаюсь и сбрасываю звонок.
Возвращаюсь к столу и занимаю свое место, одновременно озвучивая, что мне снова предлагают роль очередного злодея. Гаспар хмурится, а морщинка на лбу Беатрис становится глубже. Женщина открывает рот, чтобы как следует высказаться, но бабушка поднимает бокал и хитро улыбнувшись произносит:
— Соглашайся.
43
Хлоя
Два года спустя
— Хлоэ, — ласково щекочет кожу возле уха голос Антуана, а его рука нежно гладит мои волосы. — Знаешь выражение «застенчивость деревьев» в ботанике?
Отрицательно мотаю головой.
Пикник в укромном лесном уголке — его идея, как и плед, на котором мы сейчас лежим и та корзинка с едой и бутылкой розового вина.
Он старше меня всего на два года, но его всесторонняя образованность заставляет ощущать себя неграмотной дикаркой. И это, несмотря на все мои отличные оценки. Выросший в семье французских аристократов, где каждый родственник так или иначе связан с кино, музыкой, литературой или архитектурой, он никогда не кичится своим происхождением. Только усмехается и качает головой, отмечая, что он одно большое разочарование в могучей кроне семейного древа.
И да, он уверен в себе, но ни капли не самоуверен.
— Видишь, кроны деревьев не соприкасаются? Образуя промежутки, светлые каналы, похожие на небесные реки. — длинные пальцы, придающие ему сходство с пианистом, устремляются вверх, давая направление моему взгляду. — Деревья, словно неопытные любовники, — размеренно звучит низкий голос, — Волнуются и стесняются, боясь прикоснуться друг к другу.
— Красиво, — отвечаю, завороженно наблюдая за необычным явлением.
— Каждый раз, когда я смотрю на них, у меня щемит внутри, — тихо произносит он и поворачивает меня к себе. — Тоже самое я испытываю, смотря на тебя. Но намного сильнее. — дыхание становится ближе и губы накрывают
— Хочу тебя, Хлоэ, — тяжело дышит Антуант.
Провожу пальцем по его брови и улыбаюсь в знак согласия.
Когда он входит в меня, я стараюсь ни за что не закрывать глаза, чтобы образ совершенно другого человека предательски не вставал перед глазами.
Такова моя личная нездоровая и мучительная борьба с собой.
Лизи часто приезжала меня навестить. Он не приезжал ни разу.
Мое сознание на протяжении первого года во Франции раз в месяц будило во мне странные навязчивые мысли о его присутствии, заставляя то и дело оборачиваться на съемках или забывать свои реплики, покрываясь мурашками от стойкого ощущения, что он смотрит на меня.
Вот до чего может привести глупое самовнушение…
Его номер я заблокировала в тот же день. Но разве это остановило бы любящее сердце? Не верю, что лишь в книгах и кино герои способны на поступки. Не верю, потому что сама вылетела бы первым рейсом, зная, что в этой ситуации я не права.
Роль помогала мне упиваться болью и страданием, зеркаля настоящие эмоции. Его слова при каждом воспоминании, которыми я любила изводить себя, впивались в тело холодными иглами. И несмотря на это… его невыносимо и до головокружения душно не хватало. Не хватало настолько, что временами я просыпалась среди ночи, дрожа всем телом, готовая кричать его имя, как запуганный ребенок в темноте, зовущий самого дорого человека… только в ответ мне звучала бы тишина. Насмехающаяся и давящая, убеждающая в моей нескончаемой слабости.
Но я находила отдушину на съемках и кричала…
— Клема-а-а-а-а-а-н! — не жалея себя, отдавалась настроению кадра, и горевала о возлюбленном, не поверившем моим словам. Съемочная группа восхищенно хлопала, и только до моего слуха доносилось искаженное беззвучное эхо, рисующее грустью моих голосовых струн неуверенное: «Райан…»
Он был глух и не слышал.
Лизи в день нашего примирения попыталась заговорить о брате:
— Райан, он… — начала она.
— Нет. — я дернулась, словно меня ударили на электрическом стуле. Все нутро гудело и хотело слушать о нем, хотело задавать вопросы, связанные только с ним, узнать все детали. Как он? Спрашивал ли обо мне? Но… неужели во мне нет ни капли гордости? Холодная внутренняя пощечина горячему возбуждению, если не спасла, то на пару секунд отрезвила. — Если будешь о нем говорить, нам придется прекратить наше общение. — голос прозвучал резче, чем мне бы хотелось. — Пойми меня правильно.
Через полгода съемок, когда мы завершили первую часть «Расколовшихся», Дюран устроил что-то вроде вечеринки для съемочной группы. Закрыл для торжества фешенебельный бар «R^eves Аfricains», славившийся необычными диковинными коктейлями, а сам уехал в свою загородную резиденцию, прихватив с собой оператора Поля и моего Сэма, превратившегося в весы сомнения, изменив вопрос Гамлета на «ехать или не ехать?». Ни один мой поступок за время нашей совместной работы не играл против меня, но он неприлично долго раздумывал над предложением режиссера и хмурил бровь, пролистывая «Любовника леди Чатерллей».